Часто бывает так, что столетия запаздывают со своим наступлением или наоборот торопятся. Девятнадцатое началось почти на одиннадцать лет раньше календарного срока - в 1789 г., двадцатое задержалось и окончательно вступило в свои права лишь в 1914-том. XXI век, похоже, оказался куда более точным и начался 11 сентября 2001 года, то есть опоздал всего на 8 месяцев и 11 дней.

Почему теракт в Америке представляется такой поворотной датой? Нет, не число жертв, не катастрофические последствия для одного из крупнейших и красивейших городов мира выделяют это событие из привычного ряда человеческих утрат и трагедий. Дело в том, что с падением башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке рухнули (или, во всяком случае, пошатнулись) два столпа современной западной ментальности: безоговорочное признание ценности свободы и ориентация на плюрализм.

Америка больше не желает смотреть триллеры и фильмы-катастрофы. Как испуганный ребенок, она хочет, чтобы ее развеселили и отвлекли от реальных угроз. Сопровождаемый овациями конгрессменов президент объявляет о тотальной войне с террором. Никто, в сущности, не знает, о чем идет речь, но пастушок (ведь именно таково значение слова ковбой) Буш-младший выглядит молодцом. Похоже, по телеканалу продолжает транслироваться голливудская мыльная опера. Лишь идеологический антураж поменялся. Никто и не заметил, что тоска по спокойствию родила несвойственный демократии феномен тотального единодушия.

Не то, чтобы эти категории несовместимы, но независимое существование неизбежно связано с риском. Корм и защита гарантированы лишь в клетке, когда рядом есть заботливые служители-сторожа. На воле же зверь предоставлен сам себе, он свободен, но цена его свободы - опасность остаться голодным или сделаться добычей охотника.

Сейчас совершенно отчетливо в сознании среднего американца ценности свободы вытесняются ценностями безопасности. А это значит, что рано или поздно демократия, деформированная множеством запретов и ограничительных мер, сменится более или менее мягкой формой авторитаризма. Ужесточение визового режима, тотальный контроль, периодические полицейские мероприятия, развертывание военных соединений - все это черты общества, далекого от прежних звездно-полосатых идеалов. Консолидация социума всегда легче всего осуществляется на основе каких-нибудь простых, понятных и оптимистических лозунгов. Особенно, когда обещано наказать и искоренить. Так что не следует удивляться, как это едва победивший год назад на президентских выборах Буш теперь становится национальным героем (забыто, что в момент "бомбардировок" Нью-Йорка и Вашингтона он выглядел мягко сказать испуганным, метался на самолете

по стране, прятался от неведомых террористов).

Второе весьма серьезное следствие происшедшего - тенденция к поляризации мира. Прежняя плюралистическая концепция, допускавшая совместное проживание людей, исповедующих подчас противоположные убеждения, плохо сочетается с ситуацией, когда некоторые из этих самых убеждений толкают к насилию над соседями. Существовать вместе, не исповедуя неких общих базовых принципов, оказалось весьма накладным.

Выяснилось, что терпимость большинства американцев - это терпимость детей, слишком занятых собой и потому просто не интересующихся тем, как и чем живут другие. Как только этих детей хорошенько напугали, они тут же позабыли свое плюралистическое благодушие. "Цивилизованный" мир сейчас активно конструирует образ врага. Ему присвоено кодовое название "терроризм". Президенты и премьеры убеждают публику, что речь идет о выродках, не имеющих национальности. Однако нельзя не обращать внимание на тот факт, что проделки этих "выродков" вызвали ликование в Палестине, Ираке, Судане, Ливии, нельзя не заметить, что население Пакистана крайне негативно восприняло намерение своего правительства сотрудничать с Вашингтоном, а Саудовская Аравия долго не желала предоставлять свои авиабазы для предполагаемых налетов на Афганистан.

Люди, являющиеся террористами для нас, могут выглядеть героями для них. В столкновение приходят два мира с совершенно различными базовыми ценностями. Например, для моджахедов таковыми не являются ни частная собственность, ни демократические свободы, ни сама человеческая жизнь.

Интересно, сможет ли западный плюрализм в этих условиях признать за подобной цивилизационной моделью право на существование и, более того, воспринять носителей фундаменталистской идеологии в качестве равноправных соседей по человеческому общежитию [1] ? Это отнюдь не праздный вопрос. От ответа на него зависит схема дальнейших действий России - в Чечне, Америки - в Афганистане.

Пока что выбрана самая наихудшая тактика: не имея мужества осознать проблему во всей ее трагической безвыходности, продолжают планировать операции так, как будто и в самом деле, воюют с бандитами, а не этносами, существующими в иных религиозно-культурных координатах.

Надо смотреть правде в глаза: втягиваясь в противостояние, стоит оценить его реальные масштабы и четко представить себе существующие альтернативы. Если бомбардировки Афганистана вызовут дестабилизацию всего мусульманского Востока, придется столкнуться с действиями террористов, вооруженных уже химическим или бактериологическим оружием. Мы в Чечне вот уже какой год все проводим и проводим "антитеррористическую операцию". Как бы ни пришлось расширить ее границы от Алжира до Индонезии.

Ведь ввод советских войск в Афганистан два десятилетия назад тоже по своей сути был антитеррористической операцией. Террорист Амин убил главу государства Тераки и захватил власть. Политбюро, принимая решение о десанте, тоже, надо полагать, думало в том числе и о справедливом возмездии. Закончилось же все печально. Войну проиграли. "Борьба с терроризмом" - удобный термин, который можно использовать применительно к очень широкому классу действий.

У фанатиков тоже есть своя логика. Истоки непримиримости и агрессии - в нищете большей части человечества, в экономической и культурной экспансии Запада. Нельзя сказать, что последняя сама по себе является злом. Напротив, я-то считаю, что западный образ жизни создает для индивидуума куда большие преимущества, чем любой другой из известных человечеству. Нет, дело просто в том, что имплантировать его пытаются в чужеродный, совершенно иначе устроенный социо-культурный организм ислама или буддизма. И происходит то, что в медицине называется отторжением тканей.

Кто знает, быть может, исламский фундаментализм играет в их цивилизационной среде роль своеобразной системы иммунной защиты. Проще всего объявить нечто неудобное и пугающее тебя абсолютным злом. И куда труднее честно вскрыть причины происходящего. Одной из которых окажешься ты сам… Ведь экспансия Запада тоже не является результатом чьей-то злой воли. Такова природа любой целостной органически развивающейся системы. Она всегда пытается расти и распространяться.

На наших глазах обостряется неизбежный антагонизм двух конкурирующих цивилизационных моделей. Он в принципе не устраним. И списывать все на террористов Усамы бен Ладана, либо талибов крайне недальновидно.

Это не значит, что конкретные виновники убийств не должны нести конкретной ответственности за свои преступления. Это значит лишь, что проблема гораздо шире и сложнее. И бомбардировками ее можно лишь усугубить. Во всяком случае, она не имеет военного решения. Точнее, имеет. Исторически столкновение двух чуждых миров обычно кончалось тотальным уничтожением одного из них. Следовательно, готовя военные операции, надо отдавать себе отчет, что успех они могут принести лишь в случае поголовного истребления противника. Я не думаю, что менталитет современного западного человека приспособлен к решению подобной задачи. Скорее уж это по силам воинам Аллаха, в ценностном арсенале которых нет такой обременительной вещи, как возрожденческий гуманизм. Это значит, что для Европы и Америки (если они, конечно, не дадут себя связать логикой последовательной конфронтации с крайне разрушительными для мира последствиями) остается один выход: сосуществование на основе принципа презумпции идеологической и культурной правоты другой цивилизации, какими бы дикими и экстравагантными нам ни казались формы ее бытия.

Надо понять, что мы являемся свидетелями не столкновения цивилизации с варварством [2] (в таком столкновении, кстати, варварство всегда в конечном счете побеждает, просто потому, хотя бы, что ситуация войны и насилия внутренне варваризирует цивилизованных). Это противостояние двух миров, отстаивающих свои ценности и не могущих договориться прежде всего по причине тотального непонимания друг друга.

Презумпция идеологической правоты предполагает, что и другой народ ищет истину, верит в лучшее, пытается построить жизнь на основе добра. Вообще сознательно стремящиеся к злу субъекты бывают только в народных сказках. Зло же является на свет в результате неумного и слишком поспешного претворения в жизнь наших разнонаправленных благих пожеланий.

Значит, усилия сейчас должны быть сосредоточены, главным образом, не на военном, не на политическом, даже не на экономическом решении (хотя и здесь следует срочно принимать меры). Требуется решение на уровне культурной коммуникации двух цивилизаций. А это, прежде всего, означает систематическое изучение, глубокое знание чужого языка (не только повседневного, но и художественного, религиозного, исторического).

Мы должны понять базисные ценности другого мира, чтобы вычленить аналогии с нашими, чтобы правильно интерпретировать слова и действия соседей, чтобы выяснить, какие оппозиции, какие противовесы существуют внутри их цивилизационной модели. Надо иметь в виду, что в некотором отношении они культурнее нас, поскольку культура - это не образованность, а причастность к единому смысловому полю, понимание ценностной означенности совершаемых тобой действий. У них с этим, кажется, все в порядке. У нас, отравленных хаосом и релятивизмом массовой культуры, со смысловым наполнением жизни как раз проблемы. Значит, диалог с ними следует начинать с осознания, кем являемся мы сами. А это чисто духовная задача. И перспектива, которая рисуется тут, не обещает ни скорой победы, ни полной безопасности. Впрочем, лишь так, учась, мужая, делаясь умнее и терпимее, мы имеем шанс уцелеть - уцелеть как свободные люди.

Павел Неклюдов