ПАРЛАМЕНТ 1621 г. НАЧАЛО РАБОТЫ

 

30 января 1621 г. третий Парламент Якова I начал свою работу. Появившись перед лордами и коммонерами на церемонии открытия сессии, король обратился к ним с краткой речью. Он начал с того, что напомнил присутствовавшим о своих предыдущих попытках объяснить парламентариям, «особенно джентльменам из Палаты общин», свои намерения и мысли (« a true mirror of my mind and free thoughts of my heart », как изысканно выразился Его Величество), однако, его усилия не встретили понимания (« like spittle against the wind », как сказал Его Величество уже без особого изыска) [1]. Затем он не преминул пожурить собравшихся: «Воистину могу сказать словами Спасителя – я часто играл вам на свирели, а вы не танцевали, я часто пел вам плачевные песни, а вы не сокрушались» [2]. Покончив, наконец, с фигурами красноречия, Яков перешел к главному: к финансовым потребностям короны – на погашение долгов и на военную помощь Фридриху Пфальцскому. Король напомнил, что «парламент – это организм, состоящий из головы и тела, причем головой служит монарх, который созывает Парламент, тогда как тело – это три сословия, созванные вместе главой» [3]. Вместе с тем Его Величество выразил готовность пойти на некоторые уступки парламентариям, особенно в деле экономии финансов. «Что касается моей щедрости, – заявил король, – то я могу сказать, как уже говорил ранее, что не собираюсь устраивать каждый день Рождество» [4].

Яков довольно подробно остановился на ситуации в Богемии, подчеркнув, что надеется на безотлагательное выделение денег Парламентом (« qui cito dat bis dat », напомнил король латинское изречение [5]), ибо дело идет не только «о наследстве для моих внуков», но в первую очередь о сохранении «нашей религии», т. е. англиканской веры [6]. Что касается нехватки серебра и торгового кризиса, то здесь король был немногословен, сославшись на дурное управление финансами в прошлом и предложил Парламенту подумать, куда девается серебряная монета и как исправить положение [7]. Кроме того, король сказал несколько слов в оправдание монополий (они необходимы при отсутствии парламентских субсидий), но заявил, что если некоторые из них будут признаны вредными, они будут отменены.

Таким образом, Яков не принял совета Бэкона, который полагал, что королю следовало бы до начала работы Парламента аннулировать монопольные патенты, вызывающие наибольшее недовольство. Предложение же коммонерам внимательно изучить вопрос о монополиях означало, по мнению Бэкона, что весь пыл нижней палаты (а заодно и ее время) потратится на выяснение того, законны или незаконны, вредны или полезны патенты на постоялые дворы, таверны, золотые и серебряные нити, продажу трески, изготовление мышеловок и т. п., тогда как куда более важные вопросы – о законодательной и административной реформах, о ситуации в Ирландии и др. – отойдут на второй план. Кроме того, Бэкон не мог не обратить внимание и на другие слабые стороны королевской речи, например, когда Яков утверждал, что его подданные живут «в мире и достатке» и что «ни один человек при моем правлении не может пожаловаться на бедность», если, конечно, он усердно трудится и «не живет расточительно» [8]. И дело не в обычном самодовольном лицемерии власти, а в том, что подобные высказывания раздражали коммонеров, тем более, что король так ничего толком не сказал о том, как его правительство собирается выходить из экономического кризиса.

Когда Яков закончил свою вступительную речь, слово, согласно регламенту, взял лорд-канцлер. «Все вы слышали, – начал Бэкон, – что говорил король [...] и я предлагаю вам вспомнить сказанное Соломоном, великим королем Израиля: “Слова мудрости как гвозди и болты вбитые и укрепленные хозяевами ассамблей” [9]. Король – хозяин такой ассамблеи и хотя его слова по причине их сладости не колят , но в силу их значимости и мудрости, они, я знаю, глубоко проникают и в вашу память, и в ваши души ...» [10]. И далее лорд-канцлер напомнил парламентариям о важности для будущего страны решений, которые им предстоит принять и призвал проявить щедрость в выделении денег на неотложные нужды короны. Бэкон напомнил также, что теперь коммонерам необходимо избрать спикера, который должен быть представлен королю в субботу 3 февраля. Нижняя палата не заставила себя ждать и во второй половине дня 30 января выбрала спикером сержанта ( serjeant - at - law ) сэра Томаса Ричардсона ( Th . Richardson ; 1569 – 1635) [11]. Свою реальную работу Палата общин начала 5 февраля 1621 г. [12]

Призывы короля и лорда-канцлера к народным представителям сосредоточиться на наиболее важных жалобах и обращениях, поступавших из разных мест страны, а не выдвигать собственные ходатайства, встревожили коммонеров, которые усмотрели в этих пожеланиях стремление власти ограничить тематику парламентских дебатов, с целью избежать обсуждения наиболее острых проблем [13]. Поэтому в первые две недели работы Парламента его члены потратили много времени и сил на дискуссии по двум вопросам: о свободе слова (разумеется, речь шла о свободе слова в Парламенте) и происках папистов. На следующий день, 6 февраля, Палата общин расширила тематику прений. На рассмотрение коммонеров были вынесены еще два вопроса: о кризисе торговли и о злоупотреблении монопольными патентами. Л. Кранфилд настоял также на проведении парламентского расследования работы судов. Ну и, разумеется, надо было принять решение относительно выделения денег короне, в связи с событиями на Континенте. Таким образом, круг проблем, которые собирались рассмотреть коммонеры вполне определился.

Что касается свободы парламентского слова, то позицию нижней палаты ясно выразил сэр Эрвин Сандис ( E . Sandys ; 1561 – 1629): «мы не хотим лишаться фундаментальных парламентских привилегий и в то же время не желаем нанести обиду королю» [14]. 15 февраля коммонеры получили ответ Якова, который выразил свое изумление тем, что Палата общин опасается за свои привилегии и заявил, что не намерен каким-либо образом стеснять « free libertie of speech » [15]. Послание короля успокоило нижнюю палату, вопрос был снят.

По поводу происков Рима и нонконформистов, коммонеры приняли обращение к королю, в котором предлагалось изгнать из Лондона всех, кто не принял англиканскую веру (в первую очередь речь шла о католиках), запретить им носить оружие, посещать мессу в посольствах католических стран и т. д., а католических священников и иезуитов предлагалось отправить в тюрьму [16]. Лорды поддержали коммонеров и 17 февраля 1621 г. текст соответствующей петиции был доставлен в Уайтхолл .

Король с трудом сдержал гнев. Петиция Парламента легла к нему на стол как раз в то время, когда Испания обратилась к папе римскому за разрешением на брак инфанты с английским принцем, а лорд Дигби собирался отправиться в Брюссель на открытие нового раунда переговоров по поводу Пфальца . В этой ситуации, когда появилась надежда на ослабление религиозно-политического противостояния между Англией и испанскими Габсбургами, жесткая петиция Парламента, направленная в первую очередь против католиков, казалась Якову совершенно неуместной. Поэтому, поблагодарив парламентариев за религиозное рвение, Яков заявил, что представленная ими петиция может создать ложное впечатление, будто король проявляет слабость в борьбе с религиозным инакомыслием. Это не так. Он не нуждается в том, чтобы его подталкивали в принятии подобных решений (« I needed noe spurr », – заявил Его Величество [17]) и он сам будет решать, что и когда насаждать, а что и когда вырывать с корнем. Яков напомнил парламентариям, что ныне Пфальц находится «в руках врага нашей религии. <…>. Но если мы предпримем какие-либо новые и жесткие меры против папистов, то это может вызвать аналогичные ответные действия против нашей веры там [в Пфальце ]» [18]. Коммонеры выслушали послание Якова в полном молчании.

В середине февраля 1621 г. нижняя палата была озабочена еще одним деликатным вопросом. Дело в том, что английские артиллерийские орудия, производившиеся в Сассексе , высоко ценились на Континенте. Торговля ими была настолько выгодной, что Елизавета продавала английскую артиллерию Испании даже во время англо-испанской войны [19]. Лицензия на экспорт пушек выдавалась королем и при Якове она досталась испанскому послу графу Гондомару . На заседании Палаты общин один из коммонеров сообщил, что на пристани в Тауэре лежат артиллерийские орудия, готовые к отправке в Испанию, а одна партия артиллерии, как добавил другой депутат, уже была вывезена туда же. Сэр Джордж Колверт ( G . Calvert ; ок . 1580 – 1632), госсекретарь в 1619 – 1625 гг., человек настроенный происпански [20], пытался убедить Палату, что король должен выполнить данное ранее обещание и, кроме того, эти пушки направляются не в Испанию, а в Португалию, где их будут использовать в борьбе с пиратами. Колверту не поверили. Многих возмутило, что король просит у Парламента деньги на войну и одновременно снабжает оружием противника. Несколько коммонеров-членов Тайного совета были срочно отправлены в Уайтхолл , чтобы просить короля задержать отплытие судна с пушками в Испанию. Яков ответил, что пушки уже были обещаны испанскому королю и коммонеры должны позволить ему (Якову) «быть королем своего слова. Ибо если он не будет держать свое слово данное другим, то какие у вас (т. е. у членов Парламента. – И. Д .) будут основания полагать, что он будет держать его по отношению к вам» [21]. Кроме того, Яков заявил, что продажа пушек не нанесет Англии «материального ущерба ( material prejudice )» и это оружие не будет использовано против протестантов. (Странное заявление! Когда орудия окажутся в Испании, решать, против кого их применять, придется уже не Якову.) Однако, добавил король, больше таких продаж не будет и Палате Общин надлежит подготовить по этому вопросу соответствующий билль [22].

Иностранные дипломаты склонялись в своих оценках отношений между королем и Парламентом к тому, что дело идет к разрыву. Парламент вот-вот будет распущен. Однако они ошибались. Коммонеры не были склонны к конфронтации с Яковом и готовы были послушно принять даже его явно абсурдные утверждения.

15 февраля 1621 г. Палата общин приступила к обсуждению вопроса о субсидиях. Кок, который председательствовал в Большом комитете (или, как его обычно называли, « Committee of the whole », т. е. Комитет полного состава [23]), не торопился выставлять этот вопрос на обсуждение, дожидаясь благоприятного момента. Такой момент настал именно 15 февраля, когда на утреннем заседании было зачитано письмо короля о парламентских привилегиях и свободе слова. Коммонеры пребывали в хорошем расположении духа и можно было надеяться, что решение будет принято без особых трудностей. Однако нижняя палата, даже пребывая в хорошем настроении, не склонна была проявлять «чрезмерную смелость по отношению к кошелькам своих соотечественников», да и финансовые возможности страны были ограничены. Саквилл предложил использовать тактику quid pro quo , а именно: увязать вопрос о субсидиях с вопросом о монополиях, но коммонеры его не поддержали. В итоге, после долгих дебатов были достигнуты соглашения по двум субсидиям на общую сумму в 160 000 фунтов с формулировкой: «не для защиты Пфальца и не для удовлетворения потребностей короля, но как свободный дар и подношение в знак любви и почтения его подданных» [24]. Этих денег было совершенно недостаточно для ведения войны (военный совет, созванный Яковом в январе 1621 г., оценил содержание 25 000 пехотинцев и 5 000 всадников на Континенте в 900 000 фунтов в год; по более умеренной оценке требовалось 300 000 фунтов) [25]. Судья ( Master of Rolls ) сэр Юлий Цезарь ( Julius Caesar ; 1557/58 – 1636), бывший в 1606 – 1614 гг. Канцлером Казначейства, обратил внимание на малость выделенной суммы, но ни Кранфилда , ни Кока это не волновало.

16 февраля Кок доложил Палате общин результаты голосования в Большом комитете, а также зачитал послание Якова. Король просил передать, что он «принимает чистосердечность их (коммонеров) дара более, чем сам дар» [26]. Вместе с тем нижняя палата одобрила предложение Кока, сводившееся к тому, что щедрость, проявленная парламентариями, дает им право выделять «два дня на каждой неделе (понедельник и пятницу. – И. Д .) для рассмотрения жалоб» [27]. Это открывало путь парламентским дебатам по поводу монополий, в первую очередь монополий на постоялые дворы, питейные заведения и на золотые и серебряные нити.

Вообще, характерная черта Парламента 1621 г. состояла в том, что одних парламентариев волновали те (в принципе возможные) события, которым, однако, так и не суждено было случиться (а именно – участие Англии в начавшейся на Континенте войне, впоследствии названной Тридцатилетней; падение Бэкингема , или, по крайней мере, серьезное выступление против него), тогда как других – то, что мало зависело от ситуации в Англии (речь идет прежде всего о « decay of trade » или, если использовать более позднюю терминологию – о «великой депрессии», когда, по выражению Д. Чемберлена, «в избытке есть все, кроме денег» [28], феномен, суть которого в XVII в. казалась непостижимой [29]). Король, открывая Парламент, просил коммонеров и лордов «найти причины этой нехватки денег» [30]. Парламентарии называли разные факторы – от происков католиков, которые посылали деньги своим детям, учившимся за рубежом, до ... курильщиков, на потребу которых закупался табак в заморских краях. А один коммонер из провинции даже пожаловался, что некоторые женщины, вроде его супруги, приезжают в Лондон и покупают там слишком много одежды и драгоценностей, отсюда все экономические беды государства [31].

 

Прежде чем переходить к дебатам в нижней палате по поводу монополий следует сказать несколько слов о позициях Кока и Кранфилда , наиболее последовательных сторонников реформ. Уже первые выступления Кока поразили коммонеров. Он процитировал слова из статута Эдуарда III [32]: «Парламент должен собираться каждый год, чтобы народ мог подавать свои жалобы». При этом Кок полагал, что, рассматривая поступившие жалобы и прошения, Парламент должен сосредоточиться на двух проблемах: злоупотреблении монопольными патентами и преследовании нонконформистов. Обсуждать все остальное, включая субсидии короне и парламентские привилегии, по мнению Кока, значит либо заниматься мелочами, либо попусту тратить время. Кока, в отличие от Бэкона, мало волновали вопросы войны на Континенте и долги короля. «Положение Его Величества, – заявил сэр Эдвард, – слава Богу, никогда не было ни плачевным, ни безнадежным ( was neither causa deplorata , nor yet causa desperata )» [33]. Гораздо важнее, по мнению Кока, заняться монополиями и здесь нельзя упускать момента – « my motion is strike while the iron is hot (я предлагаю ковать железо пока оно горячо)» [34].

Прежде чем касаться программы Кранфилда стоит сказать несколько слов о ее авторе. Кранфилд из подмастерьев выбился в преуспевающего лондонского торговца, которого Генри Говард , граф Нортгемптон ( H . Howard , 1 st Earl of Northampton ; 1540 – 1614), представил Якову и который в 1605 г. был взят на королевскую службу. В 1613 г. Кранфилд стал рыцарем и назначен генеральным таможенным инспектором ( surveyor - general of customs ), а спустя три года сэр Лайонел занял должность судебного распорядителя в палате прошений ( Master of the Court of Requests ; 1616), затем судебного распорядителя в суде по опеке и ливреям ( Master of the Court of Wards and Liveries ; 1619), а также главного инспектора по делам флота ( Chief Commissioner of the Navy ; 1619). Кранфилд был избран в Парламент и при Якове участвовал в его работе в 1614 и в 1621 г. Будучи также хранителем Большого королевского гардероба ( Master of the Great Ward - Robe , 1618), он отвечал за многие хозяйственные вопросы [35].

Как и Кок, он был трудолюбивым и верным слугой королю и государству, неизменно убежденным в своей правоте, готовым в любую минуту радикально изменить свое мнение в соответствии с обстоятельствами и объяснявший все государственные недуги и злоупотребления злокозненными действиями небольшой группы преступников.

Ни историки, ни современники, даже те, кто высоко оценивали административные способности Кранфилда , мало говорили о нем как о человеке, точнее, они не говорили о нем ничего хорошего. «В то время, как другие люди, даже наделенные многими недостатками, имели друзей, которые могли сказать о них доброе слово, – писал сэр Джон Севил ( John Savile ), – я никогда не слышал, чтобы хоть кто-то говорил о каких-либо добродетелях и достоинствах [лорда-] казначея» [36]. Епископ Гудман ( Goodman ), поначалу неплохо относившийся к Кранфилду , затем перестал защищать его, когда тот стал «исповедоваться в столь сомнительном поведении и в таком изощренном жульничестве, что это могло подорвать доверие десятка нормальных людей» [37]. В Сити он быстро составил капитал, продавая низкопробную шерсть как высококачественную, смешивая плохой перец с хорошим, скупая несвежую пшеницу и перепродавая ее как недавно собранную. Он был жестоким кредитором и занимался скупкой земли у разоряющихся владельцев. Затем, оказавшись при дворе, он втерся в доверие к Дж. Вилльерсу и принял самое активное участие в реформировании королевских финансов, не без выгоды для себя [38]. С окружающими, если они не стояли выше него по рангу, он был груб и высокомерен. «Его лицо, – писал современник о Кранфилде , – несет отпечаток необузданной наглости» [39]. Его поведение в Парламенте было подчас столь вызывающим, что Эрвин Сандис ( E . Sandys ; 1561 – 1629) как-то резко заметил ему: «Тот, кто приходит в Палату [общин], должен оставлять за дверью и свое величие, и свое убожество» [40].

Бэкон, ясно видя все недостатки и пороки Кранфилда , тем не менее, считал, что лучшей кандидатуры для поддержания связи между короной и Сити не найти. Кроме того, он ценил способности и заслуги бывшего лондонского подмастерья и не забывал напоминать о них королю. «Сэр Лайонел , – писал Бэкон Якову, – несомненно проявил себя много лучше, чем я мог предположить в человеке его происхождения» [41].

Когда в 1616 г., Кранфилду было поручено проверить королевские финансы, доведенные до отчаянного положения не без участия Томаса Говарда , Бэкон пишет о Кранфилде королю со все возрастающим уважением, подчеркивая все хорошие стороны сэра Лайонела и выражает сожаление по поводу его болезни, «потому что финансовые дела короля идут лучше, когда они находятся в его [ Кранфилда ] руках» [42]. Бэкон часто советуется с сэром Лайонелом , приглашая того пожить в своем поместье, а когда лорду-канцлеру удавалось достичь успеха в том или ином деле, он не забывает заметить королю, что успех был достигнут «с помощью сэра Лайонела » [43].

Однако этот apprenti parvenu быстро вошел во вкус и понял свою ценность как специалиста по финансам и создателя финансовых проектов. Но при всех своих способностях Кранфилд был человеком ограниченным и не видел разницы между своими узко-националистическими взглядами, тягучими, перенасыщенными техническими деталями меморандумами и лаконичными заметками Бэкона, основанными на политике другого уровня, с прицелом на будущее. Кранфилд смотрел на Бэкона, как заметил С. Гардинер , «с высокомерным презрением человека, который возвысился благодаря знанию деталей бизнеса», но который лишен широкого кругозора [44]. Кроме того, будучи сам склонен к наживе, Кранфилд подозревал в этом и Бэкона. Видимо, сэру Лайонелу пришлось долго скрывать свое враждебное отношение к лорду-канцлеру, но в 1621 г. он понял – время, когда можно нанести удар пришло.

Программа Кранфилда , детально изложенная им в Палате общин 15 февраля, была более обширной нежели программа Кока и состояла из трех частей – правовая реформа (суд должен стать более дешевым и более эффективным), преодоление торгового кризиса (торговлю следует освободить от обременительных ограничений и тяжелых поборов, что позволит улучшить торговый баланс) и борьба с монополиями [45]. Позднее, 21 февраля, упрекнув Палату в медлительности, Кранфилд предложил, чтобы реализацией его программы занимался специальный комитет и обсуждению вышеупомянутых вопросов был посвящен определенный день недели.

26 февраля комитет, который должен был заняться проблемой монетарного кризиса ( Committee for decay of money ), был утвержден, его председателем стал Кранфилд [46]. (Комитет по судопроизводству был учрежден, по предложению Кранфилда , ранее, 8 февраля). Кроме того, Кранфилд , как и Кок, весьма сдержанно относился к вопросу о выделении денег короне на военные действия в Пфальце и на погашение долгов [47]. Но более всего неудовольствие властей вызывал критический настрой Кока и Кранфилда по отношению к монополиям. Причем, если Бэкон предлагал действовать в этой чрезвычайно деликатной сфере крайне осторожно, то Кок и Кранфилд шли напролом, совершенно сознательно ведя дело к скандалу, в который были бы вовлечены многие из ближайшего окружения короля.

Разумеется, оба деятеля руководствовались не только государственными (политическими, экономическими и правовыми) соображениями, но и личными амбициями. И если сорокашестилетний Кранфилд надеялся своей работой в качестве коммонера и члена Тайного совета обратить на себя внимание короля и добиться дальнейшего повышения по служебной лестнице (и действительно в сентябре 1621 г. он был назначен лордом-казначеем), то опальному Коку, которому в 1 февраля 1621 г. исполнилось 69 лет и которого обошли по службе и способный Бэкон, и посредственный Генри Монтагю , надеяться на королевские милости уже не приходилось. Парламент 1621 г. открыл перед ним последнюю возможность реализовать себя как юриста и государственного деятеля, но сделать это он мог только находясь в оппозиции короне.

 

<<< назад       продолжение >>>

---

 

[1] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P . 2.

[2]Ibid . Несколько иной вариант речи короля см.: Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 6: From Historical Collections of Robert Horn. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 6). P . 365. Яков имел в виду фрагмент Евангелия от Луки (7 : 32): «Они (т. е. фарисеи и книжники. – И. Д .) подобны детям, которые сидят на улице, кличут друг друга и говорят: “мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали”».

[3] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P. 3.

[4] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P. 12.

[5]Вдвойне дает тот , кто дает быстро .

[6] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P. 11.

[7] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 6: From Historical Collections of Robert Horn. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 6). P. 372.

[8] Ibid. Vol. 2. P. 7.

[9]Эккл . 12 : 11. – И . Д .

[10] The letters and the life of Francis Bacon. Vol. 14 (VII). P. 171. См . также : Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P. 13 или Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 6: From Historical Collections of Robert Horn. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 6). Pp . 373 – 374.

[11] Впрочем, в рыцарское достоинство он был произведен позже, в марте 1621 г.

[12] 3 февраля продолжались некоторые официальные процедуры, в частности Ричардсон был представлен королю, а затем выступил перед Палатой общин.

[13] Коммонеры помнили, что в 1614 г. четыре члена нижней палаты были отправлены в Тауэр за свои смелые, по понятиям высшей власти, высказывания.

[14] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P. 60.

[15] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 7: Appendix C: Miscellany. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 7). P. 576.

[16] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 5: Some Observations and Collections made by Sir Thomas Wentworth. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 5). Pp. 458 – 460.

[17] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 4: Pym's Diary. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 4). Pp. 70 – 75; P. 71.

[18] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 4: Pym's Diary. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 4). P. 72.

[19]Neale J. E . Elizabeth I and her Parliaments: 1584 – 1601. New York : St. Martin 's Press, 1958. Pp . 419 – 422.

[20] После своей отставки Колверт в 1625 г. перешел в католицизм.

[21] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P . 74.

[22] Эти слова Якова не означали ровным счетом ничего. Подобный билль Парламент принимал еще при Елизавете, но та наложила на него вето.

[23] Речь идет о заседании Палаты общин на правах комитета для постатейного обсуждения сложного или спорного законопроекта или вопроса. Традиционно в Палате общин придерживались следующего правила: « one speech to one subject per member », т. е. каждый коммонер мог выступать по данному вопросу один раз. В Комитете полного состава такого ограничения не было. Кроме того, в комитете председательствовал не спикер палаты, а выбранный коммонер. В зависимости от того, с какой целью созывался Комитет полного состава, он мог иметь разные наименования, например: Committee for abuses in Courts of Justice .

[24] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 5: Some Observations and Collections made by Sir Thomas Wentworth. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 5). P. 465.

[25]Zaller R . The Parliament of 1621: a study in constitutional conflict. Berkeley and London : University of California Press, 1971. P. 201, n. 53.

[26] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P. 92.

[27] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). Pp. 92 – 93.

[28] The Letters of John Chamberlain. In 2 vols. Ist ed. / Ed. by Norman Egbert McClure. Philadelphia : American Philosophical Society, 1939. Vol. 2. P. 342.

[29]Подр . см .: Supple B. E . Commercial Crisis and Change in England (1600 – 1642): A Study in the Instabilty of a Mercantile economy. Cambridge : Cambridge University Press, 1959. Pp. 52 – 98.

[30] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 5: Some Observations and Collections made by Sir Thomas Wentworth. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 5). P. 429.

[31] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 4: Pym's Diary. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 4). Pp. 436 – 437; Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 6: The Parliamentary Notes of Sir Thomas Holland. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 6). P . 196.

[32] Эдуард III ( правл . 1327 – 1377) – английский король, большая часть правления которого прошла в войнах, поэтому за 50 лет пребывания на английском престоле он собирал палаты около 70 раз для получения субсидий на войну. При этом Эдуард вынужден был идти на уступки парламенту. При нем, в 1341 г., этот орган был разделен на две палаты: общин и лордов. В 1353 г. Эдуард принял статут, лишавший короля права облагать пошлинами товары и шерсть без ведома палат. В 1354 г. пэры получили важное право: их могли судить только пэры в Парламенте. Тогда же Палата общин получила право назначения контролеров для проверки расходовании королем парламентских субсидий. Было определено также, чтобы король советовался с лордами при назначении министров, а последние присягали в Парламенте.

[33]Цит . по Zaller R . The Parliament of 1621: a study in constitutional conflict. Berkeley and London : University of California Press, 1971. P. 51.

[34] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). Pp . 92 – 93.

[35] См. также: Федоров С. Е . Раннестюартовская аристократия: 1603 – 1629. СПб.: Алетейя , 2005. С . 270 – 271.

[36]Цит . по : Ruigh R. E . The Parliament of 1624, Politics and Foreign Policy, Cambridge , Mass. : Harvard University Press, 1971 (Harvard Historical Studies; Vol. 87). P. 325. Кранфилд стал лордом - казначеем в 1621.

[37]Dixon W. H . Personal history of Lord Bacon: From unpublished papers. Boston : Ticknor and Fields, 1861. P. 261.

[38]Prestwich M . Cranfield , Politics and Profits under the Early Stuarts: The Career of Lionel Cranfield , Earl of Middlesex. Oxford : Clarendon Press, 1966. Pp. 49, 157, 456.

[39]Цит . по : Zaller R . The Parliament of 1621: a study in constitutional conflict. Berkeley and London : University of California Press, 1971. P. 53.

[40] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 4: Pym's Diary. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 4). P. 399.

[41] The letters and the life of Francis Bacon. Vol. 12 (V). P . 187. Говоря так, Бэкон вовсе не желал обидеть Кранфилда , сэр Фрэнсис просто констатировал факт, хотя с известной долей снисходительности.

[42] Хотя, возможно, Бэкон понимал, что по этой же причине финансовые дела самого сэра Кранфилда тоже заметно улучшились.

[43] The letters and the life of Francis Bacon. Vol. 12 (V). Pp. 237, 258; Vol. 13 (VI). Pp. 116, 269 – 273, 275.

[44]Gardiner S. R . History of England from the Accession of James I to the Outbreak of the Civil War: 1603 – 1642. In 10 vols. London : Longmans, Green and Co., 1883 – 1884. Vol. IV: 1621 – 1623; 1883. P. 46.

[45] По данным Кранфилда , сорок монопольных патентов дают короне менее 400 фунтов дохода в год.

[46] В отличие от Кранфилда Кок полагал, что этому вопросу не следует уделять слишком большого внимания и создавать для его решения специальный комитет. Денег не хватает не потому, что оскудели источники, а потому, что происходит «утечка» монеты. И подобно тому, как в случае протечки воды в трубе следует просто заделать трещину, так и для предотвращения утечки денег достаточно обычных административных мер (« the ordinary charge and the ordinary receipt ») для ее предотвращения ( Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). Pp. 19 – 20).

[47] Commons debates 1621. In 7 vols. with Suppl . / Ed. by Wallace Notestein , Frances Helen Relf , Hartley Simpson. Vol. 2: The anonymous journal. New Haven : Yale University Press; London : Oxford University Press, 1935 (Series: Yale historical publications and edited texts, 14, 2). P . 90.