Нельзя сказать, что в море мемуарной литературы, затопившем полки книжных магазинов, легко заблудиться, выбрать неверный курс. Плывите в любом направлении, почти каждая новая книга (если она - не плод фальсификатора) станет открытием. Между тем, далеко не каждая попадает в золотой читательский список, становится гордостью домашней библиотеки. И какая это удача, когда взятая наугад книга оказывается именно тем, что искал. А что искал, чего ждал? Какие требования можно предъявлять к воспоминаниям и дневникам? Что принимается во внимание – масштаб личности автора, описываемое время, события, в которых он участвовал? «Читабильность» текста, наличие иллюстраций, полиграфическая внешность издания, наконец?

Почему автор этих строк, едва успев войти в магазин, сразу потянулся к воспоминаниям Григория Чеботарева «Правда о России», выпущенным в серии «Свидетели эпохи» издательством «Центрполиграф»? Привлекло явно не название – сколько мемуаристов – столько и «правд», таков жанр. Нет – это овальный фотопортрет юного прапорщика на обложке приковал к себе мой искушенный взгляд. «Красавчик» - обязательно сказала бы на моем месте особа женского пола. Действительно, лицо весьма привлекательное – породистое, умное. Взгляд скользнул ниже – к подзаголовку: «Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера 1917-1959. Вот я и заинтригован. А просмотрев оглавление и иллюстративный материал, оказываюсь у издателя на крючке. Российская империя накануне февральской катастрофы, Гражданская война, эмиграция и – что особенно интересно, поездка автора на родину «сорок лет спустя» в качестве гражданина США – весьма заманчивый читательский маршрут.

Чеботарев – фамилия не знаменитая. Но уже с первых страниц любитель мемуаристики приятно удивлен: перед ним не частные воспоминания рядового очевидца, «маленького человека», вместе с миллионами других затянутого в круговорот роковых событий, а нечто более масштабное. Особую ценность мемуарам Григория Чеботарева придает факт тесного общения автора с целым рядом исторических фигур и личного его участия во многих ключевых событиях Смутного времени начала XX века. Так, волею случая недавний выпускник Михайловского артиллерийского училища хорунжий Чеботарев становится личным адьютантом генерала Краснова как раз в тот момент, когда тот ведет казаков на только что захваченный большевиками Петроград. А незадолго перед этим, еще будучи воспитанником знаменитого Училища правоведения, работает в Царскосельском госпитале бок о бок с Императрицей Александрой Федоровной и ее дочерьми.

Вообще, автор - человек чрезвычайно везучий. И везение его заключается не только в том, что ему посчастливилось выжить в смертельной свистопляске войны и русского бунта, не только в том, что его жизнь в эмиграции сложилась вполне благополучно и даже счастливо. «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые» - это про него. Гриша Чеботарев на удивление вовремя поспевал к началу «минут роковых». И до странного часто волей обстоятельств сталкивался с теми, чьи имена потом стали достоянием истории. Чего стоит одна только случайная встреча с Григорием Распутиным на вокзале. И подобных сближений в жизни автора было немало. Например, в одной с ним батарее на австрийском фронте служил казак Подтелков – тот самый, впоследствии попавший в летопись Гражданской войны и в роман «Тихий Дон» (во время смуты на Дону автор еще встретится с этим весьма колоритным персонажем).

Недели не прошло после захвата Зимнего - видел Ленина (и, кстати, впоследствии мог убедиться, что октябрьский образ вождя в советской иконографии не соответствует исторической действительности – скрывавшийся накануне переворота Ильич сбрил свою знаменитую бородку, и в коридоре Смольного автор лицезрел его с недельной щетиной). Несколькими днями ранее был в Гатчинском дворце как раз в тот момент, когда туда прибыл Дыбенко арестовывать Керенского, а затем – Троцкий арестовывать Краснова (хотя красные эмиссары сами могли быть благополучно арестованы казаками). И снова – любопытная деталь, на этот раз связанная с побегом главы Временного правительства из Гатчины. Как известно, бежал Керенский переодетый матросом, но каким образом матросская форма была им добыта, ни сам Александр Федорович, ни кто-либо из прочих мемуаристов не указывает. Между тем, эпизод, описанный Чеботаревым – настоящий исторический анекдот.

Мемуарист – не беллетрист, и тем не менее, книга Чеботарева, лишенная литературных излишеств, весьма занимательна. Она читается как остросюжетный приключенческий роман (не слишком раздражают даже издержки перевода с английского на русский, все эти «лейтенанты» в царской армии и проч.). Во время Гражданской войны Чеботарев снова в центре событий (точнее сказать, в одном из центров – на Дону), и снова на службе у Краснова – на этот раз уже атамана. Полная перипетий жизнь героя разворачивается по всем драматургическим законам: бегство из большевистского плена, тайная поездка с Дона в Царское Село (в Петрограде только что снявший офицерские погоны Чеботарев умудряется даже поступить в институт), опять бегство, опять служба в стане белых, эмиграция, встреча с родиной почти полвека спустя…

И всё-таки, вернемся к названию. Почему «Правда о России»? Зачем столь прямо подчеркивать правдивость своих свидетельств? Ведь каждый мемуарист стремится представить свои воспоминания как вполне адекватное отражение исторических событий, это – в порядке вещей. Всё дело тут – в читателе, на которого в первую очередь ориентирована книга. Этот читатель – американец 60-х годов прошлого века, не знающий о России ничего или знающий «слишком много» благодаря стараниям «специалистов» по русской истории и советской современности. Вот почему книга местами производит впечатление вводного курса по русологии. Этот ликбез необходим. Причем представления о России как о стране, где живут люди с песьими головами, характерно не только для рядовых американцев. Поразительную неосведомленность автор отметил в самых высоких кругах американского и шире – западного общества. Неосведомленность или намеренная фальсификация фактов - иначе как члены Конгресса могли пойти на издание так называемого «Закона о порабощенных народах» от 17 июля 1959 года – закона, который Григорий Чеботарев совершенно справедливо ставит в один ряд с планами расчленения России Вильгельма II и Гитлера. Среди «порабощенных народов» - население мифических стран «Казакия» (территория Войска Донского) и «Идель-Урал» (Поволжье), возникших на политической или, точнее, на идеологической карте России между двумя мировыми войнами. Будучи донским казаком по крови, Григорий Чеботарев настойчиво опровергает утверждения западных интеллектуалов о том, что казаки – отдельная нация, на протяжении всей своей истории жаждавшая отделения от «народа-поработителя». Описывая события Гражданской войны на Дону, автор постоянно подчеркивает, что ни генерал Краснов, ни подавляющее большинство рядовых казаков не мыслили своего будущего вне России и считали себя частью русского народа. Создание же так называемого «Круга спасения Дона», объявленного суверенным государством, было продиктовано сложной дипломатической ситуацией в условиях не окончившейся Мировой и разгорающейся Гражданской войны. Фактически это была временная уступка немцам, на которых опирался в борьбе с красными генерал Краснов (в отличие от Деникина, ориентировавшегося на Антанту).

Автор воспоминаний отнюдь не отрицает реальность советской угрозы – он лишь просит не путать коммунистов и русских. Вообще то, как мемуарист учит своих американских читателей понимать Россию и ее людей, представляет отдельный интерес. Знания американцев о прошлом нашей страны оказываются настолько искаженными, что Чеботареву то и дело приходится заниматься пропедевтикой. В этом и ценность книги – она дает возможность отстраниться, посмотреть на русскую историю (и на недавнюю современность) совсем другими глазами.

Одна из главных, стержневых тем книги – тема предательства. Объект предательства здесь один – это огромная страна «от Владивостока до Бреста». Субъектов же много – отдельные люди, социальные группы, сословия и – другие державы. «Союзники – сволочи», - известной констатацией из булгаковской «Белой гвардии» можно резюмировать содержащийся в мемуарах Чеботарева анализ взаимоотношений России и стран-союзниц по Первой мировой. Вот, мол, спасали их, спасали, реками русской крови обеспечили «чудо на Марне» и прочие славные победы, а вместо благодарности – сами знаем что… Однако Чеботарев предельно корректен, и откровенно потребительское отношение просвещенной Европы к России называет «близорукостью»: «Мало кто на западе понимает даже теперь, насколько близоруки были западные союзники, когда настаивали, помня только о своих интересах, чтобы Россия любой ценой продолжала войну, - не смотря на ужасные жертвы, которые она принесла общему делу. Близорукость обернулась катастрофой… То, что Россия не вышла из войны, сделало внутреннюю победу большевизма в ней неизбежной». Да и сам большевизм, подчеркивает мемуарист, - тоже своего рода удар со стороны западной цивилизации. Но Россия «переболела» им, смогла выжить и начать возрождаться – такой вывод делает он, получив «глубокое и в целом благоприятное впечатление» от поездки в Советский Союз в 1959 году (вместе с американской делегацией специалистов по фундаментостроению автор был приглашен туда для обмена опытом с советскими коллегами). Отчет об этой поездке перед американским читателем весьма интересен. Продолжая настаивать на том, что и царская, и советская Россия – всё что угодно, но не «тюрьма народов», автор предлагает своему американскому читателю судить об этом самому. Некоторые выводы эмигранта, не видевшего родину сорок лет и ослепленному блеском советской показухи, могут показаться наивными. Но есть факты вполне объективные. Например, побывав в Киеве, Григорий Чеботарев с удивлением констатирует, что город выглядит гораздо более «украинизированным», чем даже во время националистической истерии при гетмане Скоропадском. Вывески на улицах, газеты, преподавание в школе – все на украинском. А памятники Тарасу Шевченко, ставшему одним из идолов галицийских сепаратистов на Западе, можно видеть повсюду.

Григорий Чеботарев – не из тех, кто попался на удочку советской пропаганды или стал жертвой мистификаторов из НКВД в 20-30-х годах. В межвоенный период он не питал иллюзий в отношении коммунистической России. Но постепенно – особенно после войны ненависть уступила место искреннему интересу. Конечно, Чеботарев попал в Советский Союз в разгар оттепели, и вполне понятно, откуда берутся его восторги и надежды на дальнейшую либерализацию режима. Либерализацию – с одной стороны, и общественно-государственный ренессанс – с другой. Любопытно суждение автора о советской интеллигенции («интеллектуалах» в английском оригинале): «Многое во время поездки живо напоминало мне прежнюю Россию; мне показалось, что там в основном – в главном! – уцелела традиция внутренней целостности интеллектуалов». Символом этой преемственности ему показался белый университетский ромб на лацканах пиджаков советских инженеров.

К автору «Правды о России» можно приклеить какие угодно ярлыки. При желании можно обвинить его даже в великорусском шовинизме (он ведь не только казаков, но и украинцев считает составной частью русского народа). И, не смотря ни на что, Григорий Чеботарев предстает перед нами человеком весьма симпатичным – иначе невозможно было бы так сопереживать герою его автобиографической прозы. Он отнюдь не святой (во время Мировой и Гражданской войн он честно исполняет солдатский долг и естественно, убивает – правда, убийство на расстоянии полета артиллерийского снаряда кажется не столь страшным). Но он и не изувер, что во время всеобщего гражданского озверения уже само по себе представляется немалой заслугой. Более же всего располагает к этому американскому профессору сохраненная им любовь к отеческим гробам – любовь не отстраненная, а деятельная, вопрошающая. А еще – честность и добросовестность мемуариста, отмеченная в предисловии к книге американским историком Джорджем Ф. Кеннаном: «Любой из тех, кому приходилось продираться через огульные утверждения и экстравагантные односторонние претензии, характерные для значительной части русской мемуарной литературы, будет благодарен профессору Чеботареву за скрупулезное и педантичное внимание к деталям».