ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРОЕКТ На главную



 

1.

 

Времена года сменяют друг друга, но никогда не кончается детское время. Вот замечательная пора! У детей, как мы знаем, счеты со временем совершенно другие, нежели у взрослых. Полагаю, что для того, кто пишет для детей, детское время растягивается и отвоевывает хоть малую частичку у «зрелого» времени, а тем более – у «старого». Ведь по сравнению с детским – взрослое время, при всех наших заморочках , вовсе не такое насыщенное, не такое любопытное, не такое таинственное… Вообще, не такое!

Время для малого ребенка – одно из самых загадочных явлений в его жизни. Рядом с классическими вопросами «Куда уходит день?» или «Почему не приходит вчера?» возникают не менее своеобразные: «Почему часы не идут, а только показывают время?», «День – это мальчик или девочка?», «Какой сегодня вторник – среда или суббота?» Один ребенок с гордостью проявил свои познания: «Есть четыре времени года, – сказал он, – зима, весна, лето и ужин». А другой юный философ как-то заметил: «Поиграю-ка я в то, как дальше буду жить!»

Несмотря на все возможные издержки, детское время довольно гармонично распределяется между домом и улицей, вернее, между жизнью «под крышей» и жизнью «под небом». Вообще, маленький человек, как никогда потом в своей жизни, живет в ситуации «расширяющейся Вселенной»: шаг за шагом он осваивает окружающее его пространство – и вот об этом больше всего и хочется писать.

Носовский Витя Малеев жил «в школе и доме». А мой герой, который еще чуть-чуть не дорос до школы, обитает дома, в детском саду, на даче, на городском дворе, и во всех этих местах его обуревают свои, вполне серьезные проблемы. Он с ними остается один на один, особенно когда, по выражению еще одного исследователя времени, «годы выходят за дверь».

Моя последняя книга так и называется – «Детское время». Признаться, названия для книг приходят в голову совершенно случайно; чаще всего – по названию того или иного стихотворения из тех, что входят в книгу. В этой книге, на мой взгляд, немало стихов, название которых можно было бы использовать. Например, «У меня есть всё!», или «Не отвлекаться!», или «Что такое счастье?», или «Все в порядке» и т.д. Сразу видно, как за каждым из таких названий вырастает своя книжка: может быть, в нее вошли бы многие из стихотворений «Детского времени», а все-таки, книжка была бы другой.

Однако «Детское время» – название в определенном смысле символическое. Это (как и написано в одноименном стихотворении) когда всё – про запас. А поскольку у меня про запас еще много чего есть, то и время, которое я лично переживаю, – вполне детское.

 

2.

 

Мой знакомый, трехлетний Макс, однажды внимательно изучал радугу, возникшую в небе после ливня. Когда радуга исчезла, он спросил:

– Мама, а почему кончилась радуга?

– Не знаю, – ответила мама, – наверное, потому, что все красивое кончается.

– А почему все красивое кончается?

– Ой, Макс, все некрасивое тоже кончается!

– А почему?

– Ну, вообще все кончается.

– А почему вообще все кончается?

– Я не знаю.

– Наверное, – сказал умудренный Макс, – это только дядя-мастер по радугам знает...

Хотелось бы думать, что детский поэт может быть хоть в чем-то сродни «дяде-мастеру по радугам», чтобы отвечать на заковыристые вопросы наших юных читателей, а если говорить про таких маленьких, как Макс, – то пока еще слушателей.

Меня уже давно преследовала идея сложить свои стихи по возрастной лестнице: начать с самых малышовых, с тетешканья , с того, что когда-то называлось поэзией пестования, и незаметно, месяц за месяцем, год за годом «подниматься» к школе. Вот она, реализация метафоры «Детского времени»! Отдаю себе отчет в том, что это вряд ли выполнимо: слишком зыбки психологические границы в дошкольном возрасте, слишком различны дети, слишком они еще – и слава Богу! – сопротивляются унификации.

С другой стороны, маленьких многое единит. И когда к ним обращаешься в стихах, то рассчитываешь, что старшие будут подтягивать и «просвещать» младших, не говоря уже о тех естественных подсказках и разъяснениях, которых ждешь от взрослых. Поэтому я не опасаюсь, что среди стихов для малышни могут оказаться отдельные образы или сюжеты «на вырост».

И все-таки есть нечто, что свойственно, например, именно, скажем, трехлеткам. Назовем это веселым возгласом «Я сам!». Маленький слушатель сам открывает для себя то, что впоследствии становится для него самым важным в жизни: мир взрослых, свою семью, природу, первые, основные понятия, и – речь, язык. На главном месте здесь нередко оказываются фантазия и звук, их-то и хочется подхватить.

Тот же Макс однажды так ответил на вопрос, кто такие космонавты. «Это, – сказал он, – такие люди, которые делают пупок бабочки». Попробуйте его оспорить!

 

3.

 

Самое главное – говорить с маленькими о главном. Не нужно упрощать ребенка. В общении с ним следует вычеркнуть из обихода глагол «нисходить». И, конечно, «до чтения» нужно его приучать слушать. Ребенок должен научиться улавливать на слух все то серьезное, что чуть позже станет основой непосредственно чтения. Ведь в детское время все и узнается по-настоящему. А стихи – это такая удобная форма, благодаря которой многое можно сказать, но главное – многое воспринять. Живой пример. Совсем недавно я написал такое стихотворение:

 

Козлята – хвосты колечком –

Бегут во двор за щенятами.

Щенята – хвосты колечком –

Бегут в сарай за котятами.

Котята – хвосты колечком –

Бегут в подвал за мышатами.

А мышата – хвосты колечком –

Бегут себе за колечком.

Никто колечка не хватится –

Катись, катись да кружись!

Вот колечко и катится.

Просто такая жизнь.

 

Написал и задумался: это для кого? Для детей? Для взрослых?

Одно малое дитя, послушав эти стихи, сказало: «Это колечко от пирамидки. Оно катится, и все за ним бегут. Они найдут колечко, сложат пирамидку, и все будет в порядке». А другое дитя, чуть постарше, сказало так: «Это жизнь катится, потому что круглая. И все хотят ее найти».

Для меня самое дорогое – вот эти первые движения мысли. Если стихи располагают к тому, что мысль происходит, произойдет и все остальное. А когда же это понимать, как ни в самое что ни на есть детское время?

 

4.

 

Как быстро братик мой растет!

Ему пошел четвертый год.

Пошел – неловкий, угловатый,

Пошел – и превратился в пятый…

 

Вот возраст, когда мир невероятно расширяется, и наш читатель (порою уже именно читатель!) теперь вовсю к нему приглядывается. Появляются детали, которые раньше он не замечал. Приходят поступки (и проступки), на которые он теперь отваживается. Но главное внимание – мелочам: травинкам, насекомым, винтикам, ниточкам, буковкам. Буковкам – особый почет: их рисуют, их обводят пальцами, их на разные лады произносят, из них составляются слова и первые, самостоятельно придуманные песенки:

 

Луна пропала,

Нету луны.

Похоже, что она

За небом,

За домом,

За окошком,

За краном...

Луна поет

И не плачет никогда...

– На-на-на ! –

Поет луна.

 

Я очень обрадовался, узнав это творение одного из моих самых маленьких друзей, – обрадовался, потому что оно оказалось похожим на мое собственное стихотворение, которое я написал далеко не в четырехлетнем возрасте… «Значит, – подумал я, – сидит во мне и такой малыш, и надиктовывает свои правила игры, очевидно, общие для многих…»

Четырех-пятилетний ребенок уже вовсю пользуется своими правилами и своими правами – в частности, правом озвучивать окружающее, правом слушать и читать чистые, ритмические, гармонизирующие его внутренний мир строчки. С них, на самом деле, начинается в жизни куда больше серьезного, чем мы порой думаем.

 

5.

 

Как-то раз юная пятилетняя особа сидела рядышком со взрослыми и внимательно прислушивалась к их беседе. В какой-то момент она вмешалась в разговор и философски заметила:

– Жизнь – это любовь…

Фраза пришлась весьма кстати, все рассмеялись, и я решил удержать внимание девочки:

– Скажи, а что такое любовь?

Она тут же нашлась:

– Любовь – это жизнь…

Мне не оставалось ничего другого, как спросить у нее:

– А что же тогда смерть?

– Знаешь что, – ответила она, – пойдем залезем под стол…

Порой мы не без оснований поражаемся уму и проницательности наших маленьких собеседников. Психолингвисты давно пришли к выводу, что маленькие дети достаточно плохо понимают метафоры и, как правило, не умеют их объяснить. Однако наблюдения тех же специалистов и родителей доказывают, что в самой детской речи полным-полно метафор, и это – закономерность и одно из главных свойств формирования речи ребенка. На этом психологическом противоречии может, а мне кажется, и должен «играть» детский поэт: показывая мир «изнутри» детского сознания, он подталкивает малыша к активному освоению родного языка, а через него – и всего окружающего. И я сам не раз замечал, что с помощью метафоры можно многое пояснить и рассказать детям, да и понять, что в них самих происходит. Собственно, они сами умеют и любят подхватывать «взрослые ходы», и это далеко не обезьянничанье, а попытки примерить друг к другу две их жизни – нынешнюю и грядущую.

Недавно еще одна пятилетняя зрительница на премьере кукольного спектакля по «Волшебной флейте» Моцарта, когда принц Тамино уставился на медальон с изображением принцессы Памины и надолго замолчал, закричала на весь зал: «Влюбился!.. Влюбился!..» Закричала отнюдь не с детской издевкой, а с восхищением и плохо скрытой завистью.

В пять лет ко многим приходят эти первые взрослые чувства – любовь и ревность, отчаяние и надежда, понимание, что такое преданность и что такое предательство. И уже глубоко осознанное представление о семье, домашнем уюте, – когда он есть, и особенно когда его нет. Не будем также забывать о том, что свойственно всем детям, – о чувстве юмора, которое теперь начинает приносить свои серьезные плоды. Над чем смеется ребенок – над неуклюжим приятелем, дурацким анекдотом или над остроумной и тонкой шуткой?

 

6.

 

Вот я уже

Дорос до лета,

Я прожил дней –

Не сосчитать.

Теперь я знаю:

Счастье –

Это

Приткнуться к маме

И читать!

 

В шесть лет наш юный герой, о котором мы уже много чего наговорили, действительно может сказать, что счастье – это «приткнуться к маме и читать». Жизнь во многом приобретает смысл, когда заглядываешь в недалекое будущее и видишь первый ранец или рюкзачок с книгами, вспоминаешь уже знакомый запах свежеотточенного карандаша, слышишь шелест тетрадки и скрип ручки…

Запахи и звуки определяют это будущее. Это запах и звук мечты, и, на мой взгляд, поэзия должна прийти на помощь там, где их следуют закрепить, внедрить в сознание. Шесть лет – это уже тот возраст, когда всерьез задумываются о том, кем стать, когда начинают мучить вопросы, как устроен мир, и каково твое место в этом мире. Вообще-то, примерять на себя мир мы начинаем куда раньше рассчитанного на это подросткового возраста.

В шесть лет уже вовсю закрепляется словесно-игровое отношение к окружающему. Один будущий первоклассник, посмотрев мульфтильм о путешествии Нильса с дикими гусями, объявил:

– Хочу гуся Мартина!

И стал приставать к родителям:

– Заведем гуся Мартина!..

– Хорошо, – наконец сказали ему, – заведем!

Понимая абсурдность своей просьбы, ребенок нашелся:

– Конечно, заведем, – откликнулся он. – Ключом!

Поэтическая игра – это особый способ открытия мира, а воспитание «филологического» юмора – большое подспорье для души. Уже в который раз повторю: очень важно, чтобы все это было в тех стихах, которые попадаются на глаза маленькому читателю.

Читая стихи, написанные для детей двадцать, тридцать, пятьдесят лет назад, я все чаще убеждаюсь в том, что реалии детства уходят, многие детали становятся непонятными, но все, что происходит в языке (и, соответственно, в детской психологии), по-прежнему свежо и злободневно. Вот, как мне кажется, в чем суть малышовой поэзии.

 

7.

 

Из чего рождаются стихи? Из общения. С детьми. Но и с животными. Но и с природой. Наверняка у каждого есть что-то необычное: словцо, история, повадка, шорох. А еще очень полезно общаться с книгами. С умными мыслями. И даже с опечатками. Из опечаток, оговорок, беглых фраз – из того, что чаще всего находится в подсознании, и рождаются сюжеты и идеи: на поверхности, не прячутся, бери, делись!

Но главное общение – с взрослыми, с родителями. Потому что волей-неволей приходится руководить (вот неприятное словцо!) их чтением детской литературы. Все наши беды, связанные с проблемой нечитающего ребенка, заложены в семье. В ее интеллектуальном уровне и педагогическом климате. Родители – в массе – не знают литературу, предназначенную для детей (познания ограничиваются, как правило, несколькими именами из «советской обоймы»), и далеко не всегда понимают, для чего она существует. Сколько раз виденный и уже набивший оскомину пример: ребенок тянет мамашу к лотку с книгами, а та его – к лотку с мороженым. На учителей, воспитателей, библиотекарей нередко ложится нелегкая миссия просвещения родителей – в первую очередь именно их. И для этого нужно, чтобы у нас были просвещенные учителя, воспитатели и библиотекари. А в педагогических училищах и институтах «вымывается» преподавание детской книги как таковой. Замкнутый круг. Возвращаемся к проблемам многовековой давности: просвещение общества и противостояние варварству.

И все-таки, писатель – по своей писательской профессии – не может быть каким-либо руководителем. Это – из другой области. Так же как литература не призвана чему-либо учить, а если учит, то это ее косвенная функция. Как составитель разного рода детских литературных страниц и сборников я могу и хочу рассчитывать просто на разговор с родителями и педагогами: у меня есть свои представления о том, что такое, например, настоящая малышовая поэзия, и я готов поделиться своими соображениями и опытом чтения со всеми заинтересованными взрослыми.

Меня часто спрашивают: должно ли государство брать на себя заботу о детском чтении? Я убежден: не должно. Любое государство, формируя детское чтение, будет подчинять читателя своим интересам. Другое дело, что государство должно способствовать развитию общественных и частных фондов, которые ставят своей целью работу с детской книгой. Государство должно тщательно поддерживать и охранять все демократические институты, способствующие воспитанию нормального человека, т.е. просвещенного читателя. Государство должно поддерживать работу детских издательств, особенно небольших. Государство должно высоко оплачивать труд педагогов и библиотекарей. А забота о детском чтении должна быть в руках специалистов. И – через них – родителей. Которым я и говорю:

– Все дети замечательные! Но так быстро вырастают и вдруг становятся негодяями, мерзавцами, скотами, жуликами, ворюгами и просто несчастными людьми. Вам это нравится? Если нет – посмотрите на себя. Только от вас зависит, чтобы мы остановились на трех первых словах этого абзаца.

 

НА ГЛАВНУЮ ЗОЛОТЫЕ ИМЕНА БРОНЗОВОГО ВЕКА МЫСЛИ СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА РЕДАКЦИЯ ГАЛЕРЕЯ БИБЛИОТЕКА АВТОРЫ
   

Партнеры:
  Журнал "Звезда" | Образовательный проект - "Нефиктивное образование" | Издательский центр "Пушкинского фонда"
 
Support HKey