Что заставило меня приобрети этот роман, многократно переизданный через сто лет после его скандального появления на свет? Элементарное любопытство. Желание узнать, что именно в этой книге вызвало такой ажиотаж среди читающей публики былой России. Уяснить для себя критерий безнравственности образца 1900-х годов. Понять, отчего Михаила Арцыбашева называли развратителем молодежи, и провинциальных гимназисток в особенности, а его бестселлер – порнографией. Определить наконец, что могло положить начало целой жизненной философии, получившей название « санинство ».

Впрочем, « санинство » в то время уже существовало, оно, по большому счету, существовало всегда – не было только ярлыка. А после первой русской революции разочарованная интеллигенция особенно неистово бросалась то в блуд, то в морфинизм, то оказывалась охваченной манией самоубийств, и подо всё это старалась подвести какую-то идейную базу. С другой стороны, арцыбашевский герой стал не только эпонимом, но и катализатором социального явления, внутренним двигателем которого явились индивидуализм и элементарная половая распущенность.

Но вернемся к вопросу, поставленному вначале: что же в этом произведении так возмутило благонамеренное русское общество межреволюционного периода? Увы, нынешний любителям книжной клубнички тут поживиться совершенно нечем. Ни одной порнографической сцены в романе нет. Есть, правда, « обнаженка » – но она по нашим временам настолько целомудренна и эстетизирована , что ни о каком вульгарном физиологизме тут и речи быть не может. Доза порнографии в произведениях современной российской карманной «литературы» куда больше, чем у скромняги Арцыбашева.

Гораздо значительнее в бестселлере Михаила Петровича « обнаженка » нравственная . Автору не откажешь в наблюдетальности . В изучении человеческой натуры он явно преуспел, и его главный роман – это сплошной психологический натурализм. Натурализм, но не реализм: мысли, чувства и эмоции действующих лиц, весь этот душевно-умственный ливер безжалостно выворачивается романистом наружу. Еще мгновение назад прекрасная во всех отношениях героиня вдруг превращается в мерзкую гадину – мысль, возникшая в её мозгу, обезображивает девушку у нас на глазах. Блестящий красавец-офицер, лихой соблазнитель Зарудин оказывается нафаршированным фобиями и комплексами. Обаятельный Владимир Санин думает о своей матери, милейшей, в сущности женщине: «Животное».

Без этой узкопсихологической присадки произведение выглядело бы приторным декадентским сиропом. И тут есть повод задуматься: а не поэтому ли ревнители нравственности столь бурно отреагировали на появление «Санина»? Ведь такое стрип-шоу человеческих душ куда более нестерпимо для ханжей, чем просто описание любовных томлений героев – пусть даже и с легкой примесью эротики (в современном значении этого слова).

Может быть, запрет пытались наложить по причине того, что «Санин», в сущности - роман антихристианский, вернее, антицерковный? С другой стороны, практически вся русская литература начала XX века страдала этой болезнью религиозной левизны. И после ницшевского « Антихристианина » ничего нового отечественные писатели уж точно не сказали.

Возможно, призывы запретить роман посыпались в связи с неприглядным изображением внутренней жизни русского офицерства и шире – высших слоев общества? Но опять-таки, подобных примеров в отечественной словесности того времени множество. Чего стоит один купринский «Поединок», увидевший свет двумя годами раньше. А после войны с Японией авторитет армии упал настолько, что нередки были даже случаи избиения офицеров прямо на улице. В этом смысле нокдаун, в который Санин публично отправляет соблазнителя своей сестры Зарудина , вполне характерен. И вся нелепость системы тогдашних общественных отношений заключается в том, что ударив человека определенного сословия по лицу и отказавшись с ним стреляться, можно было этого человека почти наверняка уничтожить физически. Так и происходит – загнанный в угол золотопогонник отправляет себя на тот свет, в то время как его обидчик с удовольствием пьет водку на травке и подглядывает за купающимися женщинами.

Дуэль как способ выяснить отношения в романе Арцыбашева выглядит абсурднейшим занятием, на которое главный герой согласиться не может просто потому, что не хочет. Вообще весь набор социальных условностей и табу попирается им с изумительным простодушием, достойным поведения «умного дикаря». И тут тоже ничего нового. «Естественный человек», идеи Руссо – всё это мы проходили. Впрочем, сам Санин не поклонник первобытного варварства. Он – за синтез животности и культуры, в результате которого должно народиться поколение сверхлюдей (тоже, в сущности, не новая тогда идея). «Человек – это гармоническое сочетание тела и духа», – эта банальность в устах Санина возводится в ранг историософского обобщения: раньше человек жил только телом, потом зажил одним духом, а теперь и то, и другое надо культивировать одинаково старательно.

Год выхода романа в свет символичен. 1907-й – год разочарования и усталости. Только что проиграны две войны – с Японией и с «темными силами» самодержавия. Ни об одном из этих событий в романе ни разу не упоминается (он был написан в 1902 году). Глухая провинция, где разворачиваются описанные события, полностью изолирована от остальной страны. Но типичный носитель послереволюционного ментального надлома угадан Арцыбашевым точно. Юрий Сварожич выписан столь же подробно, как и его антагонист Санин. Казалось бы, такую фамилию автору следовало бы подарить человеку огненного языческого мировоззрения, свободному от пут христианской морали. Сварожич отнюдь не из категории монашествующих и или юродствующих, но именно ему на протяжении романа предстоит нести груз негативного примера того, как не надо жить. Вся жизнь Сварожича – пример отрицательного подвига. Арцыбашев желает показать, как человек съедает сам себя вместо того, чтобы наслаждаться жизнью и помогать в этом святом деле другим. Причина страданий и смерти Юрия – его гиперрефлексия и зацикленность на самом себе. В общем, главные качества интеллигентов. Вообще этот антигерой – собрание «недоразумений», характерных для русской интеллигенции. Суть его главной ошибки формулирует Санин: «Человек не может быть выше жизни, он сам – только частица жизни».

По определению Санина , уста которого – это авторский рупор, Сварожич – человек, который «носит в груди катастрофу». Механизм саморазрушения запущен внутри еще целого ряда персонажей, так и не научившихся жить по-санински .

По большому счету, главные герои романа – Эрос и Танатос . Второй, кстати, побеждает гораздо чаще. Смерть от туберкулеза не считается, а вот целых три самоубийства и нравственный суицид красавицы Карсавиной – это уже серьезно. Здоровяк Иванов – единственный, кто идет в ногу с Саниным и разделяет его отношение к жизни, но и он, судя по всему, сопьется.

За что же этот роман тщились запретить? Видимо, всё-таки, за проповедь свободной половой любви, которую словом и делом пропагандирует Санин. Добрую, и в то же время медвежью услугу писателю оказал дидактизм русской литературы. Книга в России должна была чему-то учить, куда-то вести. И успех «Санина» был тем более велик, что герой романа зовет читателя не на эшафот ради блага народа, а в райские кущи сексуальной свободы. И читатель, надо полагать, был не самый рафинированный, а – массовый. «Санин» – явление массовой культуры.

Носящий на себе многие родовые пятна русской книжной мысли (и толстовское отрицание цивилизации в том числе), не блестяще, но добротно написанный роман Михаила Арцыбашева интересен прежде всего в связи с тем резонансом, который он вызвал в среде читающей публики, тем, что он отразил мировоззрение определенной части интеллигенции и полуинтеллигенции . Потому и рассматривать его следует как событие не литературного, а социологичесого порядка – точно так же, как издававшиеся астрономическими тиражами бестселлеры Вербицкой, романы Каменского и Нагродской . Точно так же, как следующий роман Михаила Петровича «У последней черты», в котором наряду с раскрепощением пола описано еще одно характерное явление времени – эпидемия самоубийств.