Мария Шеляховская (Груздева). Утверждение в любви. История одной семьи: 1872-1981. – СПб.: «Журнал «Звезда», 2010.

 

Теория промежуточной литературы – это открытие, сделанное Лидией Гинзбург еще в 20-х годах прошлого века, помогает понять и принять многое из того, что опубликовано в последнее время. Сегодня мы знаем, что дневники, записные книжки, мемуары, письма представляют не только документально-исторический интерес, но и определенную эстетическую ценность. И как в художественном, «сочиненном» писателем произведении, так и в книге документальной всегда должна быть своя структура, своя композиционная целостность. Эту структуру выстраивает сама жизнь, но без участия «человека за письменным столом» появление произведения невозможно.

Держа в руках книгу Марии Шеляховской, трудно себе представить, что писалась эта книга не человеческим воображением, а прихотливой фантазией судьбы. «Документальная повесть» – так определяет жанр книги сам автор. Но, принимая во внимание внушительный объем и разветвленность повествования, лучше назвать книгу романом в письмах и документах. И не романом даже, а сагой, ибо перед нами – полуторавековая история рода. Жизнь патриархальной северной деревни, дореволюционный Петербург, годы нэпа, террор 30-х, Великая Отечественная война, послевоенная жизнь советского общества – таков исторический фон, на котором разворачивается повествование о взаимоотношениях любящих людей – мужа и жены, родителей и детей.

Мария Шеляховская – не просто «собиратель» и «составитель». Её ненавязчивое присутствие в книге (пускай и намеренно ограниченное ролью комментатора) Ее заслуга в том, что она вовлекает гипотетического читателя в сопереживание

Хорошо, что люди интересуются своими предками. Но львиная доля этой словесности годится главным образом «для внутреннего употребления». Стать же если не литературным, то хотя бы публицистическим фактом достойны очень немногие сочинения фамильного самиздата. Работа Марии Шеляховской с вопрошающим названием «Две родины, два отечества: что впереди?» — в числе этих немногих.

Скажем больше: в данном случае мы имеем дело с совершенно уникальным опытом. Перед нами – не беллетризованное собрание родовых преданий, а основательное историческое исследование. Основательное  – потому что основано на широком круге подлинных документальных источников из личного архива автора. Только не надо представлять себе тонкую канцелярскую папку с десятком-другим пожелтевших бумажек! Семейный архив Шеляховских представлен сотнями документов – метрик, формуляров, аттестатов, справок, характеристик, писем, дневников, мемуаров. Хронологический охват довольно широк: самый ранний документ датирован 1872 годом, последний — 1981. Семейная склонность сохранять материальные свидетельства времени позволила накопить ценный материал, который и был пущен в ход законным наследником.

Ценность этого материала – отнюдь не только в том, что значительная часть документов имеет самое прямое отношение к жизни и работе известного литературоведа Александра Груздева (отца Марии Шеляховской). Здесь как раз интересен прежде всего аспект частной жизни частного человека. Экзистенциальный опыт переживания времени. Впрочем, в социально-историческом аспекте весьма любопытен феномен превращения крестьянского сына в интеллигента-гуманитария. Живший до 17 лет в глухой северной деревне, Александр Груздев уже в своих первых письмах и дневниках совсем не похож на безграмотного мужика-лапотника. Здесь мы видим разрушение стереотипа: «идиотизм сельской жизни» (выражение В.И.   Ленина) стал средой, в которой сформировались лучшие качества «отдельно взятого» человека. Так, большую роль в воспитании Александра Ивановича сыграл его родной дядя, человек, судя по всему удивительный, который «на редкость хорошо умел доходить до души 7-8-летнего ребенка». «До сих пор помню его умные беседы со мной, как взрослым… очень задушевно он говорил: тепло, спокойно, любовно; говорил же о высоких материях – о смысле жизни, любви к людям, чести и честности. Понятие о необходимости жить честно, любить труд заложил в меня именно он, дядя Николай, простой и на редкость добрый деревенский сапожник», - пишет Александр Груздев осенью 1943 года с Волховского фронта. Чисто городская интеллигентская жилка, чувствуемая в каждой фразе молодого рабфаковца – это не вопреки, а скорее, благодаря происхождению. То же относится и к его жене, дочери литовского крестьянина, ставшей ученым-филологом. Интеллигентность вообще предстает в книге явлением внесоциальным.

Помимо всего прочего интересующийся читатель найдет здесь массу любопытных бытовых подробностей, поведенческих проявлений, речевых особенностей прошедших полутора веков. Особого внимания заслуживают детали быта старого Петербурга — например, обыкновение по-особому гладить скатерти и носовые платки (так учили на курсах профессиональных горничных). Большой фактологический материал находим в описании жизни на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны. А вот, к примеру, занятное и не лишенное здравого смысла объяснение, почему в России издревле кривые дороги: лошадь «психологически» устает бежать по прямой, монотонный бег её утомляет. Судя по всему, извилистость русского исторического пути объясняется той же причиной.

Понимая, что ее книга может попасть в руки не только взрослого читателя, но и тинейджера, автор параллельно повествованию ведет своего рода историко-культурный ликбез. Пусть не смущают просвещенного читателя многочисленные сноски с терпеливыми разъяснениями, достойными украшать страницы детских книжек. Тут не автор виноват, а время, породившее поколение «Дома-2». К сожалению (или к счастью?), юным читателям сегодня приходится объяснять, почему Петербург в 1914 году стал Петроградом, как расшифровывается аббревиатура ВК П( б), и кто такой С.М.   Киров.

Отрадно видеть, что автор не страдает отсутствием нормального восприятия истории как объективной реальности. Мария Шеляховская принимает историю страны как данность  – если не с благодарностью, то без обывательского осуждения, не озабочиваясь рассуждениями типа: «Если бы не было революции, мы жили бы по-другому». Если бы не было революций, репрессий и войн, если бы XX век не был XX веком, ни автора, ни нас, его читателей, скорее всего, просто не существовало. Родители Марии Шеляховской уж точно бы никогда не встретились. Впрочем, здесь мы тоже впадаем в ересь сослагательного наклонения.

И всё-таки главное содержание книги  – в другом. Нет, не революция, не две мировые войны, не абсурд и ужас тоталитарного человейника – одним словом, не эпоха является главной героиней книги. Книга Марии Шеляховской – о любви. О любви мужчины и женщины, родителей и детей. А еще – о бесценном значении семьи как некоего гравитационного поля.

Опус Марии Шеляховской — это и документальное повествование, и своего рода эпистолярный роман с проникновенными лирическими отступлениями. Письма и дневниковые записи родителей автора, демонстрирующих удивительную по нынешним меркам нравственную основательность – больше, чем исторический материал. Это свидетельство человеческого присутствия в бесчеловечную эпоху. Не удивительно, что любовь двух людей, ярким солнечным пятном скользящая по темно-бурому фону времени, кажется важнее событий, составивших исторические прописи. История  – именно фон, не более. Судорожные попытки мнимой действительности определять подлинную жизнь любящих людей  – полуголодное существование, террор, идеологические кривляния власти, квартирный вопрос, наконец  – война  – оказываются тщетными. Процесс расчеловечивания, в который были втянуты миллионы людей, как будто не касается этой семьи. В чем здесь секрет? Среди прочего  – в добротной культурной прививке героев. Сколько бы ни говорили о том, что литература и жизнь  – миры параллельные, данный пример убедительно доказывает, что людей, загнанных «веком-волкодавом» в тупик, спасала именно она  – русская классическая литература. В ней они находили утешение и отдохновение. На ее смысловое плечо опирались они в тяжелые дни.

Будь Мария Шеляховская обычной беллетристкой, мы оставили бы такую «идеализацию героев» на совести автора. Однако документ  – вещь упрямая. «Нужно всегда о жизни думать, думать и думать … Н икогда, ни при каких условиях не надо падать духом», — пишет Александр Груздев жене из командировки в 1940 году, будто предвидя, что впереди у них обоих  – огромное количество поводов упасть духом. Но – не упадут, потому и выживут. «Помни, без тебя нет моей жизни. Все мое существование получает осмысленное существование только через тебя. Через тебя я вижу людей, оцениваю их отношения, с твоим существом неразрывно связаны мои мечтания о будущем. От жизни мне самому, кажется, ничего не надо»,  – подобными признаниями наполнена вся переписка супругов. А вот, например, строки из фронтового письма, отправленного Александром Груздевым жене в Тотьму. «Сам я, вероятно, изменился порядочно. Курю, охотно пью водку, даже сдабриваю речь нецензурными словами. К чему всё это? В одном я не изменился  – в любви к тебе и моей дочурке». Виданное ли дело, муж искренне кается перед женой в том, что поддается влиянию среды и плохо себя ведет  – и это когда на каждом шагу его подстерегает смерть (лето 1942 года, немцы опять наступают). Но жить по принципу «война всё спишет» для этих людей было немыслимо: они умели «ни единой долькой не отступаться от лица».

Читая подобное, невольно задумываешься о своем времени, начинаешь оглядываться по сторонам, заглядывать внутрь себя, тестировать собственную совесть. Нет, не будем умножать ряды кликушествующих праведников, трубящих о безнравственности и бездуховности современного российского общества. Этот факт не очевиден только для глухо-слепого. Общество потребления есть общество потребления. И тем не менее, как архаично сегодня выглядит то, что в принципе не может зависеть от времени: верность долгу, принципиальность, склонность к рефлексии, брезгливость ко всему нравственно нечистоплотному … К ак это ни странно, но среди всех чувств, посещавших автора этой рецензии во время прочтения книги Марии Шеляховской, главным было чувство зависти. Этим людям, пережившим войны и террор, можно и нужно завидовать. Потому что они – подлинные, сохранившие свою человеческую идентичность. То есть имеющие «две родины, два отечества». Эта формулировка постоянно цитируемого автором Александра Меня, не случайно вынесена в заглавие книги: «Одно отечество – это наша земля. И та точка земли, где ты родился и вырос. А второе отечество – это тот сокровенный мир духа, который око не может увидеть и ухо не может услышать, но которому мы принадлежим по природе своей». Живя в эпоху воинствующего безбожия, герои книги, во многом будучи продуктом своего времени, при всем при этом являются носителями какой-то подспудной, не акцентированной религиозности. Они действительно находятся одновременно в двух мирах.

«Что впереди?» – вопрос, заключенный во второй части названия, остается открытым. И ответить на него предстоит нам, читателям этой замечательной книги.