Стихотворение «Жалость к младенцам» архиепископа Иоанна Шаховского заканчивается такими словами:

 

Послушай, как дети плачут,

Ты правду мира услышишь —

Ведь слёзы младенцев значат,

Что каждый из них подкидыш.

 

На картинах петербургского художника Владимира Петровича Паршикова можно увидеть очень схожие мотивы, только его младенцы выросли и осознали суть своего положения. Осознали свою оторванность от источника жизни и заброшенность в бесконечные пространства ненастоящего.

 

 

 

Большинство работ мастера пронизаны глубинной печалью ищущих тайну человеков. Хотя тайна и невыразима, художнику удается приблизиться к ней. Показать ее очертания.

 

Очертания. Этот прием мастер использует очень насыщенно. Его очертания полновесны, с долгими переходами цвета. Паршиков – художник цвета, его живопись существует сама по себе. Ей не нужны сюжеты или виды, она самодостаточна. Сочетания цветов, найденные мастером, извлекают из зрителя трогательную внутреннюю историю. Глубинный мотив, ждущий своего часа, разворачивается в сознании и вызывает щемящее чувство узнавания и понимания.

 

 

 

Можно долго наблюдать за цветом, за его переливами и смешениями, встречами и расставаниями. Синтез холодного и теплого оттенка, резкого и спокойного настроения приводит в состояние вовлеченности, и зритель вступает в пространство мастера.

 

Один цвет, переходя в другой, в каком-то месте съеживается и проступает человек. Его контур и его настроение. Хотя лица не видно, состояние персонажа понятно – это бездонная грусть.

 

Глубочайшая вселенская грусть. Грусть от одиночества, замкнутости и бесконечного поиска. Грусть от заброшенности в мир, который тоже уязвим и также неполноценен, как человек. Грусть от вида окружающего человека города, размытого, неяркого, призрачного и задумчивого.

 

 

Виды Петербурга на картинах мастера обманчивы, неконкретны и ускользающи. Силуэты простые, и чувствуются знакомые нотки в передаче цвета – город создан из того же материала, что и человек. Из тех же сочетаний печального с еще более печальным.

 

 

Автору не интересен материальный мир с его подробностями. Весь пафос художника сфокусирован на ощущениях. Да и не пафос это, а легкий жест взыскующей души.

 

Свобода от пространств и пропорций дает мастеру возможность полноценного и незамутненного высказывания. Он делится со зрителем настроением, вдыхая свой внутренний поиск в силуэты человеков. При этом Владимир Петрович ненавязчив, он не делает высказываний и пророчеств – он размышляет.

 

 

Размышляет о своих сокровенных переживаниях, и рассказывает это сам себе. Неясно, нужны ли ему зрители, или его творчество это сплошная рефлексия. Рассматривание своего сна. Или полусна.

 

На полотнах Паршикова изображено много людей – застывшие и молчаливые они смотрят вдаль и вопрошают. Точнее, через них вопрошает автор, расставляя фигуры по всей поверхности своего призрачного мира.

 

Блуждающие тени в сумрачном лесу, нестерпимо желающие света. Печальные влюбленные, полные чуткости и счастья.

 

 

Силуэты людей, бредущие по лестницам и подземным переходам, заблудившиеся в своем бытии. Ночные фонари, не дающие надежды. Тени на фоне призраков. Призраки людей и призраки домов.

 

 

Из тени к свету тянутся очертания людей. Безликие бредут за безликими. Из смерти в жизнь хотят они устремиться. Мечтают обрести покой, преодолев притяжение мира сего. Хотя, некоторые никуда не торопятся, стоят и ждут, пока тень сама отойдет от них. Или они просто не понимают, что происходит.

 

 

Они вглядываются в окружающее пространство, осмысляют и вопиют. Им нестерпима имитация жизни и невыносима симуляция чувств. Они заблудились в иллюзорных городах. Они хотят быть настоящими, чтобы почувствовать легкое дуновение ветерка и приблизиться к Бесконечному Источнику этого дуновения…

 

 

---

Оригинал:
http://tvorogin.ru/hudozhnik-vladimir-parshikov/