***

Нам – тридцать. Мы в крепости нашей

Четвертую ночь напролет,

Как турки, шуруем и пашем,

Врагу не сдаемся, и вот,

И вот прохиндей Арцыбашев

С войны побежденным идет.

 

Всем миром доедена сдоба,

И сыр за окно убрала

Простившая грекам Ниоба

прискорбные их же дела:

Любить, но любить не до гроба,

Карать, но карать не со зла.

 

…Сошлются на опыт Дантеса,

Прихватят холуйский хомут

И всех нас на осень подвесят,

В расстрельные списки внесут -

За Друда, за Мелкого беса,

За блоковский скромный Этюд.

 

 

***

Колышутся сосны, волнуются льны,

Плывут облака, тяжелы и темны,

И, глядя на них, нелегко было Еве

Спуститься в овраг у наружной стены

И выйти к реке, обогнув валуны,

Понуро бредущие с юга на север.

 

Не змей-искуситель, ах, только не змей,

И даже не вздох запоздалый ветвей,

А небо, а небо от края до края,

Да белое облако вспомнилось ей,

Имбирной водою умытый ручей,

Да пение птиц, да прохлада другая.

 

И рвется, и просится сердце домой:

Ему, изнуренному жизнью земной,

Тернистая, скорбная эта дорога

Намного короче покажется той,

Что узкой, извилистой, скрытной тропой

Химеру души уводила от Бога.

 

 

***

Наш порыв благородный иссяк,

Мы и думать себе запретим

Про разросшийся буйно ивняк,

Что когда-то был войском Донским,

Мы не боги, Арина, мы так –

Подражание жалкое им.

 

Мы схлопочем железный свой крест

За дредноут и за сухогруз,

За эстетику избранных мест,

Покорившую шахту и шлюз,

За кликушество, за переезд

Из Инты этой в Экибастуз.

 

Нам, Арина, хитрить ни к чему,

Если счет на минуты пошел,

Если лодка несется во тьму,

Где есть все, даже медный обол,

Где вода заливает корму,

Но не слышно роения волн.

 

 

 

***

У Адама и Евы растут сыновья,

И растет Моисей наш, растет Илия,

Полыхая под осень, растет и растет

Эта роща тенистая, сеется тот,

И плодится, и Богом пасется народ.

 

У Адам и Евы, у этой четы,

И дела-то наивны, и мысли просты:

Отдохнуть – для приличия – десять минут,

Прихватить на дорогу березовый прут,

Есть скотина поскольку и дети растут.

 

У Адама и Евы не жизнь, а ярмо,

Не ярмо и не иго, а горе само:

Нам лишь стоит окликнуть, позвать Илию –

Моисей себе дел не находит в раю,

И тоскует, и смотрится в душу свою.

 

 

***

Притомились мы – вот и читаем

Про таежный реликтовый лес,

Про убийство, раскрытое в мае,

Юрисконсульта Ксении С.,

Про глухое село на Алтае

И вселенский разврат до небес.

 

Мы наткнемся на корпус стрелковый,

На конвой из шести субмарин,

На покойного Витте с Гучковым,

Порт-Артур их и даже Харбин,

Мы к войне с целым миром готовы,

Потому что у нас он – один.

 

Мы и вправду должны, как известно,

Умереть у подножья холма,

Нас окликнет не вовремя Нестор,

Нас обступит к полуночи тьма,

Нам не выжить в сражении честном,

А на подлость не хватит ума.