* * *

Время. Время. Страшное. Пустое.
Долгое. Разбитые «табу»!
Кадры. Мысли. Старые устои.
Не люби. Не плачь. А просто – будь.
Там за окнами – снег. Серая, но воля.
Теплый воздух. Люди. И – весна!
Выйти в грязное асфальтовое поле,
Жизнь вдохнуть, очнуться ото сна –
Все гремит в висках, наружу рвется
И надрывом – шепотом кричит.
Бьется. Что-то маленькое бьется.
Что-то снова начинает жить.
Прилетели. Птицы прилетели.
Птицы при-ле-те-ли! Отзовись!
Я с ума сошел за эти две недели:
Я нигде не нахожу любви…

* * *

Музыка, которая в моей крови птицей.
Джаз, который режет горло.
Хочешь, я буду работать самоубийцей,
А ты – в скорой?..

* * *

Когда от нас останутся слова

уколом

Строчек на открытых венах книг,
Я обещаю – ты родишься в них
Такой же чистой и правдиво голой.
Когда над нами выставят кресты,

подумав:

Как же надоело их терпеть,
Клянусь тебе, я буду так же петь
Весенним ветром, я не стану УМНЫМ.
Когда нас впишут буквами ВЧЕРА

на стенах

Сердца опустевшего метро
Мы будем целоваться между строк,
Мы лучшие статисты этой сцены,
Короткой, словно вечная любовь.

6 февраля 2004 года

Пятница. Утро. Половина девятого.
Улица черным туннелем подземки.
Резко вставали со смятых кроватей,
Кто-то глаза открывал, кто-то зенки.
Кофе – холодный. Просыпается радио.
Дверь отскрипела. Накурено в лифте.

Все еще живы.

Бетонной ограды
Белые пятна. По горло налито
Гари. И стрелки доползали до взрыва, и
Все как обычно – так тихо, что слышишь:
Пульс на виске отбивает: «Все живы».
«Все
еще
живы».
И небо все выше.
Холодно. Ветер. Магазины закрытые.

Месиво вместо второго вагона.
Вместе – куски искореженной крыши,
Руки, стекло, паспорта, телефоны.
Пятница, утро, половина девятого…
Небо белело все выше и выше.
Выйти …по снегу…по рельсам…прорваться
Я-то успел.
Тридцать девять – не вышли.

* * *

Он говорил: ”А на Марсе сейчас весна” –
“Откуда ты знаешь?” – “Так должно быть.
Там, наверное, хорошо, там нет нас
И еще встречается что-то новое.
Там такие цветы, что солнце меркнет,
А растут, как трава, у дороги”.
А еще он сказал: ”Там не надо думать о смерти”.
Я хочу забыть лицо его матери,
Когда она не могла плакать,
А только повторяла:
“Передозировка.
Передозировка.
Передозировка…”

* * *

Добейте меня. Я протек, как Duracell.
Что-то прожгло меня – не серная кислота.
Я потерял свой голос – вчера сел
В автобус и понял: что-то не так.
Добейте меня! Я хотел спеть,
А выпал в хрип порванным трехваттником.
“Лиаз” выплюнул меня на проспект,
И снег полез в мою душу глазами ватными.
Добейте меня!
Я найденыш потерянного поколения,
Живой поэт – зрелище не для слабонервных.
Я не имею права стоять на коленях,
Даже если кто-то пытается встать на них первым.
Добейте меня! Осталось немного.
Я истекаю чужой памятью и не своей болью.
Я спокоен, я верю – где-то уже тренируются ноги,
Которые превратят мои ребра в осколки.
Добейте меня. Моей радостью можно забивать сваи.
Любовь и сердце – два урановых полушария.
Добейте меня. Мне тяжело с вами.
Я задыхаюсь
От гари.

* * *

Время отломалось, отбесилось время,
Опалило память – и затихло вдруг.
Многое случилось – распаялась клемма,
Кто-то снова умер. Выпал хлеб из рук.
Пара революций прогремела где-то.
Из-под ног летели камешки к реке.
Строчка замолчала.
Говорило лето.
И дрожало время в детском кулаке.<

* * *

Г.Г.М.

Полковнику никто не пишет, мама...
Мы с ним вчера курили лунный свет.
Не интернет – пустая телеграмма
Истлела в самолетной синеве.
Его войска – ошметки светлых мыслей –
Плетутся в небо, пленные зари,
А кости просто догрызают крысы.
Вокруг уже устали говорить,
Что продается даже небо, солнце,
Любовь и память, а ему бы – в морг.
В ответ полковник только улыбнется
И глухо скажет «Это вы - дерьмо»

* * *

Остановись и оглянись вокруг.
Пойми себя, пойми, хоть раз почувствуй,
Как рвется ветер в побережье рук
И плещет свет, закручиваясь в люстры.
Как говорит расстроенный трамвай,
На поворотах выискряя звезды,
Простой душой, как слоган ”Дважды два…”
Горячий конь электроломзавода.
Остановись и слушай сердцестук.
За пять минут, за пять минут всего лишь
Собой наполни эту красоту,
Своей душой, отзывчивой и голой.
Остановись в дыму bigБЫТиЯ
И ты увидишь.
… Стертые подошвы.
Закатный ветер. Тихо. Ты да я.
Земля и небо.
Будущее с прошлым.

* * *

Здравствуй, мама...
Я умру от рака.
Не пугайся. Просто я умру.
Три минуты бешеного страха.
Три минуты истеричных рук.
Заведи пластинку "Роллинг Стоунз"
Там, где небо пропастью во ржи.
Но когда приходит время сдохнуть,
Почему-то начинаешь жить.