***

Глина, бабочка, странник, звезда,
Почему-то не ставшая прахом.
А над ними гремят поезда
Жестяные, гонимые страхом
Беспричинным и шумным, туда,
Где течет неживая вода.

Там стоит высоченная рожь,
Там проклятье твое и спасенье.
Там, во ржи, ты однажды умрешь,
Но в субботу, а не в воскресенье.
Впрочем, тему бессмертья не трожь —
Для бессмертья ты слишком хорош.

Угадай, как зовут голубка,
Воровавшего нежно и трудно
Зерна страсти угрюмой с лобка
Той, чья плоть, словно рожь, изумрудна?
Ты не знаешь ответа пока,
Потому и печаль глубока.

01.01.2003



***

Что же сделается вдруг
Этим яблоням и сливам,
Если выпадет из рук
Жизнь воробушком пугливым?

Кто бы плакал, да не ты:
Почве чуждо отвращенье,
И она без тошноты
Примет это угощенье.

И когда ты, скажем, вброд
Побредешь к чужим пределам,
Почва тоже в свой черед
Станет чьим-то нежным телом.

И уже в твоей горсти,
Вряд ли помнящей приливы
Смертных мук, начнут расти
Эти яблони и сливы.

1996



***

Сентябрь ступает, серебрясь,
И входит в сад померкший твой,
И сердцу сладко чуять связь
С листвой, травой и татарвой.

Вверху регатою гребной
Пленяют Бога облака,
Внизу витает дух грибной,
Мной не распознанный пока.

И жаль, что, сеясь в темень рощ,
Болотным верящих огням,
На цыпочках идущий дождь
Подкрадывается не к нам.



***

Глядеть, как снег сверкает на дворе,
Грозить воронам пальчиком: «Ужо вам!» —
И радостно раскрашивать Доре
Карандашом и жирным, и дешевым.

И знать, что счастье, взятое в кредит
У января, во тьму не накренится.
И даже Бог не будет так сердит,
Когда заполыхает багряница.

И крестный, озабоченный родством
С апостолом, таким же бородатым,
Придет тебя поздравить с Рождеством —
Придет тверезый, а уйдет поддатый.

А мама улыбнется в свой черед,
Страничкою любуясь голубою,
Отшлепает тебя и уберет
На полку том, раскрашенный тобою.

Отец и тот оставит свой верстак
И прибежит с обещанным подарком.
И детство кончится, и все пойдет не так,
Как писано Матфеем или Марком.

И будут сниться в каждом январе,
Пронизанном снегами и ветрами,
Озябшие вороны на дворе
И голуби, порхающие в храме.

16.11.2004



***

Меркнет свет в окне морозном,
Гасит свечку хитрый гном,
Чтоб забыться тихим, грозным
Деревенским милым сном.

Знаешь, что ему приснится?
Я-то знаю, не солгу:
Желтобокая синица
И фиалки на лугу,

Клад подземный, тряпок груды,
В частых звездах небосклон —
Жемчуг, злато, изумруды.
А тебе приснится он.

С бородой густой и длинной
И в дырявом колпаке,
Пахнущий землей и глиной
И с загадкой в кулаке.

Ты едва его коснешься —
И тотчас огни, огни…
Спи, дружок! А как проснешься,
Под подушку загляни.

11.12.2003



***

Так много звездных тропок и дорог,
Так мало некривых путей небесных.
Вот месяца исламский полурог,
Вот стая полуангелов любезных.

Вот целый сонм... Но нет, чему бывать,
Тому не я, мой Господи, виною.
Ведь Ты меня научишь убивать,
Когда они пойдут на нас войною?

15 марта 2002



***

Хлеб зачерствевший не горек,
Но прокисает вино.
Старый больной алкоголик
Смотрит печально в окно.

Там его знают и помнят
Травы, деревья, бомжи.
Тут — неприкаянность комнат,
Полных лукавства и лжи.

Голуби там и бутылки,
Тут непокой и жена.
Там не Кресты, так Бутырки,
Мертвая здесь тишина.

Старый смешной алкоголик
Смотрит в окно и грустит.
Дочка рыдает до колик,
Делая вид, что простит.

И, привлечен алкоголем, —
Лучше ж, чем быть одному! —
Страшный и праведный Голлем
Рвется на кухню к нему.

30.08.2004