* * *

Пространство кажется всегда

Вполне разомкнутым – но в нем

На практике идем туда,

Куда положено. Потом

 

Обратно. Вот и все дела.

Мелькают улицы, дворы

В окне маршрутки. Полумгла. –

Как параллельные миры,

 

Где люди, видимо, живут

Внутри квартир своих, семей.

И всем предписан свой маршрут.

И все теснее, все тесней...

 

Спроси соседа-старика,

Куда идет он. – В гастроном, –

Способный двигаться пока

("Спасибо, – скажет, – и на том").

 

И ты не знаешь, сколько раз

По той же улице одной

Пройдешь, скучая, как сейчас.

Иди. Иди себе. Не стой...

 

 

* * *

Словно подражая, отражая –

Соучастник, пристальный свидетель

Общего движенья... мир предметен;

Вся струится улица большая, –

Ты плывешь, спешишь, куда наметил.

 

Словно вспоминая, забывая,

Делая как надо, как не надо,

Сознавая, недоумевая...

Смутным предсказаньем результата

Сердца извивается кривая.

 

Дело – да, в естественном отборе,

В бытовом повторе, в общем фоне...

Леденец анисовый от боли

В горле. Красный свет на семафоре,

 

Проводов дрожащих в небе нити;

Голубя раздавленного перья...

Словно нужно незаметно выйти

На последний уровень терпенья.

 

Чтоб суметь не испугаться, скажем,

Униженья немощью последней.

Впрочем, даже это – лишь по средней

Мерке. Так случится с каждым.

 

 

* * *

Своды тихих подворотен,

Зданий ровные ряды...

Свет неярок, мрак неплотен;

Чернота ночной воды

 

Оживает, изгибая

Отраженья фонарей.

Набережная пустая

В обрамлении аллей.

 

Ветер слабый, слава богу,

Никуда не устремлен, –

Бесполезную свободу

С разных пробуя сторон;

 

Обтекая легким телом

Крючья веток, сеть кустов,

Припадая к темным стенам.

Унося остатки слов.

 

 

* * *

Без тоски – а может быть, с тоской –

Легкий призрак велосипедиста

Проплывает через двор пустой.

Нынче ночью пасмурно и мглисто,

 

Словно все устали, мир остыл...

Хочется, не хочется – чего, не

Знаешь. Быть ли плоским и простым,

Нарисованным на этом фоне?

 

Окна, ветки, тени на стене,

Мимо проходящие небыстро.

И слова, что сами по себе

Обобщенного не ищут смысла,

 

А определяют, не хитря,

Разные тела, предметы, лица,

Звук движенья, отблеск фонаря, –

Не давая им совсем расплыться...

 

Так вот, прикреплен и отделен,

Сам как слово (только где-то с края),

Путая значения имен,

Воспроизводя и забывая,

 

Подчинен процессу и пригрет

Неизбежностью, распахнут настежь

Или замкнут, – "Счастлив ли? Да нет..." –

Тихо скажешь. Счастье – часть лишь, часть лишь...

 

 

* * *

Уже всем телом хочется весны,

Или точней, того, что вслед за нею. –

Достать из шкафа светлые штаны

(Еще, надеюсь, я в них влезть сумею),

 

На улице просторной и сухой,

С горячим солнцем, лиственною тенью,

Почувствовать, что все само собой

Склоняется к цветенью и сплетенью.

Клубится пух и шорох городской...

 

И невзначай, вблизи, почти нагими –

В прозрачных модных тряпочках своих

Половозрелые полубогини,

Надменно птичий щебет заслонив

 

Мотивом синтетическим в ушах,

Проходят мимо, с твердою такою

Уверенностью, будто бы спешат. –

Конечно, на свиданье-не-с-тобою.

Неважно с кем...

 

Об этом говорить

Круженье снега снова наблюдая,

Приятно. – Пробуя нащупать нить,

Связующую с будущим. Другая

 

Простая жизнь. Ты сопричастен ей?

Дымится обреченно сигарета...

– Как сможешь... Прилепи себя, приклей!

И сумрак то слабее, то плотней

В колеблющемся выборе ответа.

 

 

* * *

Претерпевай, претерпевай,

Назвав хоть стрессом, хоть регрессом,

Сентябрь, октябрь, январь и май.

И наблюденья согревай

Каким-то все же интересом.

 

Отчасти женственным. – Психея,

Меняться не имея сил,

Становится еще слабее,

Желая втайне все острее,

Чтоб кто-нибудь ее, жалея,

За уязвимость возлюбил.

 

...Кому же там, кому же тут

Она, как есть, нужна – такая ,

К такой вот роли привыкая?..

Когда навстречу ей идут

 

Такие – всякие подряд,

Бросая с вежливостью мнимой

Сочувствующий и ревнивый

Прохладно-беспокойный взгляд.

 

 

* * *

Боже мой, как быстро – за день, за два

Превращается город в сад!..

И дома, как серые острова

Между волн широких стоят;

Листьев цвет – что так на ветру дрожат –

Новоявлен, чуть желтоват...

 

И закат прозрачные льет лучи

Из безоблачной глубины,

И вороны, голуби и грачи

Рвутся в небо, опьянены.

И еще... Но лучше уж помолчи

Или птичий язык учи.

 

Для чего дублировать мир, когда

Он пригоден вполне – пригож?

А с другой стороны, все равно ведь рта

Самому себе не заткнешь.

Никому же не причинишь вреда,

Бормоча бессвязно: "о да!", "ну да", –

Словно тоже как бы "поешь".

 

 

***

Пахнет черемухой. Жаль, что она отцветет.

Вот бы так и цвела

Целое лето! А лучше еще – целый год.

Жаль, что мало тепла...

 

Только теперь возвращаешься ночью домой

Медленно, не спеша,

Остановившись нарочно, дыша полутьмой. –

Как же она свежа!

 

И до утра театральный, узорный эдем

В гуще мягких ветвей –

Меланхолически странен, безжизненно нем...

Где темней, где бледней,

 

Тонкие тени в искусственном свете косом

С разных легли сторон;

Если все это старо и похоже на сон –

Ладно... А в остальном,

 

Может быть, даже и счастье? – Минуты на две

Пауза, эпизод...

Крупные брызги на черно-зеленой листве;

Слабый запах плывет.

 

 

* * *

В честь какой-то победы "Зенита"

Третью ночь продолжается шум.

В темноте долетают размыто

Крики, песни... Приходит на ум,

 

Что болельщики – тоже спортсмены:

Пьют и пьют – уставать не хотят!

Или сделаны были замены

В их составе? Каков результат?

 

Он известен... Считай бескорыстным

Всплеск эмоций, не худшим из зол –

Ликование, дым коромыслом...

В общем, просто не любишь футбол

 

И пивное мычащее братство.

Позавидуй – тебе не дано

Развернуться вот так, разыграться.

Гасишь свет. Закрываешь окно.

 

 

* * *

Мне то и дело кажется, что все,

Кто повторяет: "Ничего не надо", –

Рискуют уподобиться лисе,

Не дотянувшейся до винограда.

 

"Не надо" – значит все-таки "дано".

И что же нам дано? – Продемонстрируй!

Лишь это отстранение одно?

Простой мотив, стоически-тоскливый?..

 

И одинаково в любых устах

Звучат исканий скудные итоги

Плюс то да сё... Да воробьи в кустах,

И солнца луч, и клумба у дороги;

 

И несколько удобных облаков

На заднем плане пусть собьются в стаю...

Поймай – скажи, что я и сам таков,

Но я и сам легко себя поймаю.

 

Хватило бы на всех и тишины...

А потому слова, похоже, лживы;

Обиды полностью не прощены,

Желанья тоже (к сожаленью?) живы.

 

Так до конца душой и шевели

Своей – упрямой, жадной, обреченной, –

Не рассмотрев – пока еще – вдали

"Цветущий брег за мглою черной".

 

 

* * *

В последний месяц глупо так живу –

Сижу ночами, поднимаюсь к часу;

То медлю, то спешу... По существу,

Все спуталось. – Не разобрать канву.

Не выдохнуть. Не вырулить на трассу.

 

Погода – тоже мутная. Тепла

Не предвещая, в небе неуютном –

Стандартная сырая полумгла.

И эти бесконечные дела! –

Как мало, боже мой, они дают нам...

 

Уволиться? Уехать? Умереть? –

Но это, знаешь, все-таки сложнее,

Чем тряпкой пятна со стола стереть

И, чиркнув спичкой, ужин подогреть,

О промелькнувшем дне не сожалея.

 

И – думая устало, что "весна

Надежд не оправдала, как бывало

Не раз; но лишь сумятицу внесла", –

Зевнуть, – по рекам и каналам сна

В постели отплывая запоздало.

 

 

* * *

Уже не светло, но еще не темно,

У вечера – легкая стать.

И воздух остывший пьянит, как вино,

И хочется глубже дышать.

 

И хочется – да – отстранить навсегда

Часов беспокойный учет.

И над головою, как будто вода,

Широкое небо течет.

 

– За это желанье, что тысячу раз

Являлось и нам и не нам,

Наверное, все-таки даже сейчас

Я полностью жизни не дам...

 

Но вот, все равно по частям отдаю, –

Неровным дыханьем своим

Вливаясь в прозрачного ветра струю,

И в синюю воду за ним.

 

 

* * *

"Зачем Он создал мир?" – Да знаешь, просто так.

А мог не создавать, и было бы не хуже,

Наверное... Но что ? Не-звук, не-свет, не-мрак? –

Нам не помыслить их. Уверься: Бог всеблаг

И значит, мир хорош.

И песенку все ту же

 

Усердно распевай, как юный пионер, –

В расчете искупить издержки и промашки

И заглушить свою тревогу – например:

"Какой чудесный день!.. Цветочки-тучки-пташки!"

 

Жалей, что это все не втиснуть в чемодан,

Не увезти, не сдать в багаж на всякий случай...

Мир и хорош и плох. И неразрывно дан.

И медленно кипит – густой, тягучий, жгучий,

 

Вполне перебродив... Представь, что дистиллят,

Очищенный, стечет в объемистую чашу,

Сочась через твое сознание, твой взгляд. –

Сомнения и сны Творца развеселят...

А чем не вариант, чтоб жизнь осмыслить нашу?

 

Но только вариант. Придумай что-нибудь

Другое, если вдруг усмотришь в этом ересь.

Нам все равно нельзя ни скрыть, ни обмануть:

Сравнения всплывут. – И испарятся, пенясь.

 

 

* * *

Раздавленные улитки

Лежат на сыром асфальте.

Но фауна не в убытке

И преподнесет их, кстати,

 

Добавочным рационом,

Французским деликатесом

Дроздам, воробьям, воронам

И голубям-балбесам.

 

Неяркое тлеет лето,

Но столь же неустранима

Белковая эстафета, –

Говядина и свинина

 

Разложены на витрине,

Нарезанные кусками,

Чтоб мы их переварили,

Свои обновляя ткани.

 

И кажется снова грубым

Воздействие общей связи...

Стекает вода по трубам,

Машины спешат по трассе;

 

И зонтик дрожит, надломлен,

Покуда бреду домой я

В зеленом, сплошном, холодном

Шуршанье живого моря.

 

 

* * *

Хорошо, что есть крыша над головой

И какой-никакой – но дом.

В плотный шум разросшийся дождевой

Прорывается с треском гром.

 

В темноте мелькнул голубой зигзаг –

Словно тайный показан знак;

Можно взглядом соприкоснуться с ним

И втянуть сигаретный дым...

 

Не до этих было бы мне чудес,

Если б я пробирался там, –

Весь продрогший, с зонтиком или без,

По разбухшим слепым дворам.

 

...Ночь вздыхает, булькает и бурлит.

Смотришь, будто бы с нею слит,

Как с листвой смыкается небосвод;

Влажный ветер в окно течет.

 

 

* * *

Тяжелые, синие, несколькими слоями,

Друг с другом слипались, но неба не заслоняли

Всецело... И все же расплескивались громами

В закатных лучах, над чернеющими домами.

 

И дождь осыпался густой. А потом стихал он.

И отсвет в далеком окне то прохладно-алым,

То жарко-оранжевым был.

И опять картина

Зачем-то менялась – внезапно, неотвратимо.

 

"И тут я подумал..." А может быть, я не думал. –

Лишь двигался воздух, наполнен размытым гулом;

Лишь, плавно смещаясь все дальше, его взрезали

Кривые, скругленные, сдвоенные зигзаги.

 

 

* * *

Как тысячу лет назад –

Такое же небо, небо.

Без жалости и без гнева

В нем так же звезды горят.

 

А может быть, и не так? –

Других мириады взглядов,

Угасших, в свеченье спрятав,

Точнее, в себя впитав.

 

Быть может, когда бы не

Смотрели на них все время,

Они бы перегорели,

Истаяли в глубине.

 

И третью уже подряд

Бессонную ночь под утро

Ты смотришь наверх – как будто

Транслируешь им заряд.

 

Что ж, разве не благодать? –

Зияньем прозрачным, зрячим

Ты призван и предназначен...

– Вот если бы твердо знать!

 

 

* * *

Смотрит пасмурно и просто

Новый день в окно.

Всюду властвует уродство,

Так заведено.

 

Нет подарков от погоды,

От календаря –

Потому что мы уроды,

Строго говоря.

 

То есть вот, не заслужили.

Скопом и гуртом

Ели-были, пили-жили,

Умерли потом.

 

Ели-врали-убивали,

Славили режим,

Пили-пели-забывали.

Что еще свершим?

 

И над низкою равниной

Уж который год

Дождь унылый и ленивый

Медленно ползет...

 

 

* * *

День

погашен давно.

Ночь

приникла к окну.

Всюду

снова темно.

Сразу

я не засну.

 

Буду

долго лежать,

Сам

себе говорить

Что-то...

или опять

Встану,

выйду курить.

 

За

кирпичной стеной

Люди

разные спят.

Мир

большой и пустой

Странно

радует взгляд.

 

 

* * *

– Почему сейчас надо мыть посуду?

– Потому что это "угодно Богу".

Вот когда умру, больше мыть не буду, –

Будет все по-новому, по-другому.

 

– Если будет...

– Будет без всяких "если".

– Или все же?..

– Все же не надо "или".

Потому что – лучше. И интересней.

И про это многие говорили.

 

– Что ж тогда угрюмо, ругаясь матом,

Раздраженный непоправимым бытом,

За дела берешься, ничуть не рад им,

Если ты уверен в их смысле скрытом?

 

– Ну, скажу потом лишний раз "прости нас".

Как-нибудь с унылой сживусь виною.

Есть в пространстве странная совместимость...

Как могу, так делаю. Видишь? – Мою.

 

 

* * *

Была у меня квартира

Когда-то, давным-давно,

И в окнах ее – картина:

Пустырь, за ним полотно

 

Железной дороги. Мимо

Все время, туда-сюда,

Ходили неутомимо

Различные поезда.

 

И где-то в мозгу, в суставах

Застрял их движенья звук,

И долгих ночных составов

Мне нравился гулкий стук,

 

И ветер скользил по шторам,

И веяло от ночей

Равнинным сырым простором,

Безвестностью жизни всей –

 

Где оттепели-метели

В аккорде слились одном.

Июньские птицы пели...

Валялся металлолом...

 

Ты знаешь: не повторится. –

Тем более повтори,

Как поезд громоздкий длится.

Минуту? – Вторую. Три.

 

 

* * *

Если стать безупречным, чистым, почти бесплотным,

То есть как бы утратить вес,

Можно смелой стопой по хлябям идти болотным, –

Но подобных, увы, не приходится ждать чудес.

 

Значит, почва должна быть надежной. Семья? Работа?

О культуре-мультуре развязно-бессвязный спор

За второю бутылкой?.. Все это опять болото.

Я ищу опоры, опор.

 

Что любить, например?.. Уж не "Родину" ли? – Однако

Столько крови на ней, и лжи...

Остаются простые явления: ветер, влага,

Тьма ночная, лучи дневные. Смотри, дыши.

 

Кислород (вместе с гарью заторов километровых)

Протекает сквозь тело, – сомнениям вопреки,

Насыщая тебя (и живущих в тебе микробов),

Расщепляя жиры, белки.

 

 

* * *

Облака под круглою луною

Тонкие, прозрачные, скользят...

Как банально! – Что же мой с такою

Жадностью на них направлен взгляд?

 

Не художник я и не фотограф,

Чтобы в четких передать чертах

То, что вижу. И зачем? – Подобных

Видов предостаточно и так.

 

Но луна-то все равно вот эта –

Так же, как и эта ночь – одна.

Вне контекста, жанра и сюжета

Высота, свобода, глубина...

 

Если мы ничтожны, для чего же

Непомерный явленный объем? –

Под какими небесами, Боже,

Думаем так много "о своем"!

 

Разве где-нибудь потом найдем их?..

С плотной почвой темнотою слит,

Свет лучей вбирая охлажденных,

Отраженных, дальних, – город спит.

 

 

* * *

Телу хочется ласки, а разуму – истины.

Может быть, эти вещи друг другу сродни?

Впрочем, истина скрыта. Попробуй сравни...

А деревья раскинулись кронами мглистыми,

И обласканы солнцем июльские дни;

 

Льется жар из космических мертвых глубин...

Тот, кто кем-то обласкан, желанен, – востребован,

То есть он существует, он связан с другим!

Ты кому-то звонишь: "А не встретиться в среду нам?" –

Не вдаваясь в детали – "любим"/"не любим".

 

Может быть, это все – западня и тупик.

Где тут жертва, и чудо, и преображение?

Но ведь каждый живет как он смог и привык.

Может быть, не любовь. – Лишь ее отражение.

Или формы различны и Бог многолик?

 

Что считать в этом свете разладом, грехом?

Если Истина – истинна, если уж есть она,

Вероятно, ее незаметное действие

Проникает повсюду сквозь будничный фон. –

Мягко, жестко, смертельно, целебно, болезненно...

 

– Только ты же хотел ее знать целиком.

 

обсуждение →