Живем как будто бы во времена Леонардо. Специализации в прошлом, нынче все – универсалы. Уж ежели художник, то непременно еще и – поэт, прозаик, певец, фотограф, режиссер, композитор (порядок перечисления любой), разве что не балетмейстер, иначе – вроде как ущербный. Но есть в этом навязываемом квазикультурным пространством стандарте и истинно счастливые люди, органично совмещающие в себе несколько бесспорных в профессиональном отношении ипостасей. Таков случай Ларисы Скобкиной , она же – для тех, кто в курсе – Лариса Голубева . Лариса Скобкина – бессменный куратор трех титульных проектов самого большого выставочного зала города, а Лариса Голубева – художник, чье имя – одно из немногих российских – внесено в итальянскую энциклопедию современного искусства. Причем исторический порядок следования именно такой, обратный привычному: сначала куратор, потом художник.

Лариса Скобкина – имя для Петербурга пластических искусств знаковое, в нынешней художественной ситуации системообразующее . Между тем, именно живопись считает Лариса самым большим своим счастьем, выпавшим в жизни. Хотя заниматься пришлось многим: все – по собственному выбору, и все – с удовольствием. Вечная отличница и вечная активистка! В конце шестидесятых – математическая школа, потом Технологический институт с красным дипломом (защищалась, между прочим, на французском, иначе – не интересно), многообещающая диссертация по технологии технической керамики на одном из ленинградских гигантов того времени – НПО «Светлана» (инженерную работу до сих пор считает крайне увлекательной, а инженерное образование – важным, и для себя в том числе), ответственные командировки, заманчивая должность зав. лабораторией. Блистательно-завораживающая карьера в перспективе. Правда, параллельно – чтение лекций (опять же, по собственной инициативе!) по истории искусств на той же «Светлане» в обеденные перерывы (да, такие тогда были времена, сейчас – только вздохнуть). Накапливаемые самостоятельно знания, собственная интенсивная внутренняя жизнь будущего искусствоведа и художника требовали выхода.

И вдруг – резкая смена, казалось бы, расписанного на многие годы вперед безоблачного порядка: уход в никуда, недолгая работа техником-строителем в знаменитом БДТ; и Экскурсионное бюро, а там – любимая пушкинская тема. Горы прочитанного и экскурсанты, боящиеся пропустить хоть одно слово (включая шоферов экскурсионных автобусов – высший знак качества в этой работе). А потом, в начале восьмидесятых, приглашение экскурсоводом в Манеж и обретение того самого художественного пространства, которое сейчас Лариса Скобкина сама интенсивно формирует и наполняет.

А тогда – 10-12 выставок в год. Три дня на подготовку экскурсии и четыре экскурсии в день. Изматывающий, даже на поверхностный взгляд непрофессионала, ритм. Тем не менее, именно в те годы вокруг Скобкиной начал собираться и свой круг публики, и свой круг художников и коллекционеров. Сил хватало и на учебу на искусствоведческом факультете Института им. Репина, до сих пор упорно и любовно всеми питерцами иначе как Академией Художеств не называемом. Темы курсовых работ – Хиросигэ , Сезанн (до сих пор – любимый). Диплом писала под руководством одного из авторитетнейших искусствоведов Петербурга (тогда еще Ленинграда) В.А.Леняшина . Предлагали продолжить эту работу в качестве диссертационной, но живое, творимое на глазах искусство современников пересиливало, да и возможности в конце восьмидесятых были уже совсем иные.

Новая жизнь с новыми пьянящими свободами и новыми, доселе невиданными, но поначалу неощущаемыми ограничениями, наступала стремительно, не робкой оттепелью, но бурным все сметающим половодьем. Членство в Союзе Художников уже не было единственным пропуском в экспозиционные залы, скорее, наоборот: все, до того времени «запрещенное» и подпольное активно, а порой и назойливо-крикливо, заявляло о себе. Союз Художников терял свои до недавних пор эксклюзивные права на ключевые позиции: экспертизу, канализацию контактов и обеспечение заказами. Выше всего начинала цениться личная инициатива, на которой строились и длинные успешные стратегии (самый яркий пример – Тимур Новиков с его Новой Академией), и повседневная тактика. Интенсивно налаживались контакты с западом, где вспыхнула (как потом выяснилось, отнюдь не надолго) «перестроечная» мода на советское искусство. Прежние формы выставочной работы ветшали на глазах, превращаясь в нечто архаично-неприличное и уж вовсе нежизнеспособное. Суконно-бюрократический язык советского дежурного искусствоведения, и раньше-то большей частью иссушавший и отвращавший от предмета исследования, мертвел, уходя за исторический горизонт. Россия, как водится, «догоняла», на ходу усваивая и новую арт-терминологию , и новые приемы работы с любыми формами визуальности. И здесь Скобкина была в числе самых заметных новаторов, не только жадно осваивая все новое и непривычное (не забывая при этом и продолжая любить классический фундамент искусства), но и желая быстрого конкретного воплощения свежих идей. Возникали, моментально входя в обиход, новые понятия: куратор, проект, арт-критик , актуальное искусство, в корне меняя сложившуюся в советские времена систему существования пластических искусств. Начали появляться частные галереи. Искусство, как и все остальное, неуклонно превращалось в бизнес и товар. Но Манеж продолжал оставаться главным выставочным пространством города, мощным потенциалом для самых разнообразных проектов и замыслов, а уж выставок-смотров (по типу союзовских сезонных) – в первую очередь (экспозиционная площадь около 4500 кв.м).

На самом гребне перемен, в конце восьмидесятых, у Скобкиной появилась возможность проводить свои, как тогда это называлось, «параллельные выставки в Манеже» (вспомните – по аналогии – термин того времени, ныне практически забытый: «параллельное кино»). На первой же из них, с «говорящим» символическим названием «Небо и твердь» был показан первый в городе перформанс : изготовление иконной доски из бревна (очевидцы до сих пор, уже видав-перевидав все, что только можно придумать, что называется, под впечатлением). Одна за другой прошли «параллельные» выставки «Город», «Портрет в интерьере», «Избранная лирика», несколько персональных. Все это было замечено не только горожанами, оставлявшими восторженные отзывы. Начали появляться коллекционеры, коллеги из Москвы, ближнего и дальнего зарубежья… Присматривались, устанавливали контакты с художниками. Уже тогда Скобкина выработала свой основной принцип: никакого деления на «агнцев и козлищ», никакого крена ни в сторону, условно говоря, официоза, ни в сторону андеграунда, никаких «своих» и «чужих», критерий один – качество работы. Все остальное, извините за невольный каламбур, за скобками. Вот такой вот, если можно так выразиться, стоический эстетический экуменизм.

В самое глухое и голодное для многих, особенно союзовских , привычных к патронажу государства, художников время социального хаоса и растерянности – в 1993 году – Лариса Скобкина придумала выставку, отметившую в этом году полуюбилей – 15-й год существования, и, по сути дела, ставшую художественным брендом города – «Петербург» (по статистике – самая посещаемая выставка северной столицы). Принцип выставки прост: один художник – одна работа, причем работа свежая, только что ушедшего года (открытие всегда приурочено к Рождеству). Жанровая принадлежность неважна, принимается все: от живописи до объектов и от монументальной скульптуры до текстиля. По мнению куратора, только такой, по сути дела, тотальный охват может дать максимально приближенный к реальности срез художественной ситуации в городе. Разумеется, у выставки есть как сторонники (а как еще назвать участников, которых ежегодно около пятисот?), так и противники. Противники, оспаривая великий китайский принцип «цветения ста цветов», обвиняют «Петербург» как раз в пышном всеядном разнообразии, мол, вместо концепции – свалка, «квадратные километры искусства». Каюсь, и автор этих строк, практически ежегодно пишущий о «Петербурге», всякий раз недоволен «академической» стенкой с его задами невыносимо унылого соцреализма, но надо отдать должное аргументированному возражению куратора: для данной манеры это хорошие качественные работы, а не халтура. Не поспоришь. Школа лессировок еще не утрачена нашей Академией, в отличие от западной художественной школы. А захотелось другой живописи – просто физически развернись: она перед тобой. Кстати, такой нехитрой процедурой на «Петербурге» можно удовлетворить практически любой вкус и преданность любому виду и жанру. С прошлого года к участию в выставке приглашаются и архитекторы с их фотопланшетами , привязками к конкретным адресам и макетами, поскольку что-что, а нерешенные проблемы допустимой высотности и сохранения исторического центра города тревожат петербуржцев едва ли не больше уровня инфляции. Народ хочет знать своих героев, и народ эту возможность получил в рамках круглых столов, куда, в отличие от прежних союзовских проф.посиделок по принципу закрытых партсобраний, вход совершенно свободен. Напротив того – любой интерактив всячески приветствуется.

В недрах «Петербурга» из желания куратора не забыть достойных художников и даже целые группы художников (не всякий нынче в состоянии заплатить требуемые галереями суммы за собственную экспозицию) родились и мини-персональные юбилейные выставки – компактные, но всегда выразительные и дающие зрителю возможность сразу схватить все самое характерное в экспоненте, либо целом круге художников. Вообще, «Петербург», который обычно длится от Рождества до конца января, это целая программа с круглыми столами, спектаклями, выступлениями музыкантов, поэтическими чтениями (поэтическая часть всегда представлена и в каталоге), презентациями книг.

И уж коли зашла речь о книгах. Лариса Скобкина не только не могла оставить без небольших, но внятных альбомов своих любимцев, выставки которых ей, по ее словам, выпало счастье формировать и проводить (Борис Калаушин , Школа Сидлина , Геннадий Устюгов , Герман Егошин), но одной из первых начала кропотливо собирать, составлять и издавать сборники, посвященные художественной культуре недавнего, но уже стремительно забываемого прошлого. Так, на «Петербурге» 2000-го года прошла презентация сборника «Ленинград. 70-е в лицах и личностях», в 2004-м – второго издания сборника « Газа-Невская культура» (авторы-составители А.Басин и Л.Скобкина ), а в 2006-м году – «Герои ленинградской культуры. 1950-1980-е». И, если открыть страничку выпускных данных (кстати, это касается не только книг, но и всех каталогов, выходящих в рамках проектов Ларисы Скобкиной ), то с какой-то обреченной предсказуемостью обнаруживаем: автор-составитель - Л.Скобкина , редактор, корректор - Л.Скобкина , дизайн, компьютерная верстка - Л.Скобкина .

Да, город наш куда как беден, государство наше куда как нищее, а культура наша – это Дима Билан на «Евровидении» и «Аншлаг» по всем каналам, кто ж этого не знает. Так что вся надежда на таких вот подвижников, которые запросто ловятся на интерес (отнюдь не финансовый) и любовь (отнюдь не к дензнакам, а к предмету внимания). Именно такими людьми хотя бы фрагментарно сохраняется и поддерживается культура в старом значении этого слова. Так что в данном случае, даже если порой возникают претензии то к содержанию, то к структуре, то еще к чему-либо (критиканствовать у нас всяк горазд), очевидно, что при всех, пусть даже объективно наличествующих, недочетах, все эти издания - уже бесценный исторический материал, за которым будущие исследователи будут наперегонки охотиться (тиражи-то мизерные!)

Но – вернемся во времена нынешние, суетливые и сугубо практические. Почти одновременно с «Петербургом» неугомонная Скобкина запускает в режиме чередования еще два проекта, оба – биеннале . Один из них – «Диалоги» - действует с 1993 года, второй – «Фестиваль экспериментального искусства», соответственно, с 1994 года. «Диалоги» давно впору переименовывать в « Полилоги », но – коней на переправе не меняют! Родились ведь «Диалоги» как диалог двух стран (Россия и Франция ) и двух видов искусства (живопись и скульптура), но за время пути обросли и с той, и с другой стороны так плотно, что превратились в представительный международный форум искусства. Во всяком случае, нынче говорится о диалогах между традиционными видами искусства и новыми, между национальными школами, между художественными течениями и т.д. «Фестиваль экспериментального искусства» расшифровки не требует. Здесь приветствуются все виды не то что актуального, а мега-актуального искусства. Здесь и стихи читались английским художником в обнаженном виде в позе ласточки, здесь можно было срезать бритвой клочки костюма с терпеливо улыбающегося художника, здесь, чтобы войти на фестиваль, нужно было перешагивать через добровольно завернувшегося в полиэтилен бедолагу и т.д. и т.п. Вот так Лариса Скобкина вводит тихий, заспанный и склонный к пассеизму и консервативности Петербург в бурный мировой контекст современной художественной культуры.

Но что удивительно: сама она – как художник - ни легкодоступными видеоинсталляциями , ни легко изобретаемыми объектами не занимается, сразу ступив (не так уж и давно, кстати) на тернистый путь традиционной фигуративной живописи и достигнув на этом пути серьезного международного признания. Ее имя внесено в изданную в Италии мировую энциклопедию современного искусства, она получает престижные приглашения на участие в международных выставках, ее работы охотно приобретаются музеями и покупаются отечественными и западными коллекционерами. С 1996 года (первое участие молодого художника Ларисы Голубевой в «Петербурге» маститого куратора Ларисы Скобкиной ) написано более 100 полотен. Это очень красивая «тихая» живопись, занятая, в первую очередь, тончайшей деталировкой и нюансировкой цвета. Кстати, художник Лариса Голубева работает в разных жанрах – здесь и городской (а порой – подчеркнуто архитектурный) пейзаж, и портрет, и жанровые сцены. Сюжеты как бы просты и безыскусны, но композиция сцеплена намертво, а работа цвета всегда напряженна и изысканна. Этому она училась не только у всей мировой живописи, включая любимого современника - « митька » В.Шинкарева, но – конкретно - и у петербургско-израильского художника А.Басина , ученика знаменитого О.Сидлина , который как-то выдал ей загрунтованный холст, кисти и краски со строгим: «Пиши!» Начала писать. И уже, надо думать к нашей радости, не остановится.

Как не остановится и во всех других своих делах, проектах, замыслах. Много и справедливо в городе говорят об отсутствии арт-рынка - Лариса Скобкина начинает возрождать затеянный еще в девяностые, но потом как-то заглохший «Фестиваль галерей», поскольку принадлежит к той активно вымирающей в России породе людей, которые, в отличие от власть предержащих, чувствуют себя ответственными за все происходящее, чем радикально отличаются от сытых временщиков. Таким у нас обычно больше мешают, чем помогают, но Скобкина , слава Богу, держится, хотя и завистников, и недоброжелателей, и язвительных критиканов пруд пруди. А как иначе? Ведь у всех на виду. И судит не по кумовским понятиям, а по высокому гамбургскому счету. Но свою славную и яркую страницу в историю ленинградско-петербургской художественной жизни она уже вписала. Причем твердым и практически безупречным почерком.

А о художнике Ларисе Голубевой мы поговорим подробно в следующий раз.