Мало кто возьмется оспаривать тот факт, что говоря о XVIII столетии, «...Мы говорим о "веке Гёте"»[1].

Поэт стал главной фигурой литературного движения «Бури и натиска» (70-80-х г.) и прочно обосновался среди имен на титульном листе немецкой, европейской и мировой культуры. Однако, при чем тут философия, а тем паче, натурфилософия?

А дело ещё и в том, что под несомненным воздействием идей диалектики, Гете вносит в понимание природы (в естественнонаучном смысле этого слова) идеи эволюции, развития, самодвижения, взаимодействий, продуктивности, полярности, восхождения. В частности, ему принадлежит открытие и описание (1784) межчелюстной кости человека, что он использовал как доказательство связи мира животных и мира человека. В своем главном труде естественнонаучного цикла — «Метаморфоз растений» (1790), Гете выступает как противник идеи Линнея о неизменяемости видов и развивает эволюционные идеи. Ещё один этап в понимании природы как «имманентного», разработанное Гете «учение о цвете». В основе этого учения лежит изначальная полярность света и тьмы. Цвет Гёте определяет как свет, модифицированный тьмой. Например: «Синий и желтый — две крайние точки, между которыми разыгрываются все таинства колорита. В их полярности заключена проблема цвета». Для сравнения, Ньютон при этом, полагает основой спектра белый цвет. Цвет – преображенный светом черный (по Гете) и расцвеченный изначальный белый (по Ньютону).

«Природа у Гете говорит с нами сначала цветом… Цветной мир перестает быть дурной бесконечностью и становится свойством действительности. Гете не считает своим предшественником Ньютона… т.к. не принимает его редукцию цвета к сумме свет плюс среда и разложение света на спектр.

Гете не редуцирует цвета к составляющим их условиям и преломлению света. Цвета у Гете – первоисконные явления природы, оказывающие нравственное влияние на душу»[2]. – Как видите, и тут поэт остается поэтом.

Главное стремление Гёте — мыслью охватить природу как целое.

Фауст, ставящий перед собой цель, познать неведомое, оказывается в ловушке Софиста Мефистофеля. Но как вдохновенно и свободно доктор говорит при этом о живой природе:

 

Ты предо мной проводишь череду

Живых существ и учишь видеть братьев

Во всем: в зверях, в кустарнике, в траве.

Когда ж бушует буря в темной чаще

И, рушась наземь, вековая ель

Ломает по пути стволы и сучья

И грохоту паденья вторит даль,

Подводишь ты меня к лесной пещере,

И там, в уединенной тишине,

Даешь мне внутрь себя взглянуть, как в книгу[3]…

 

Как известно: «У природы — она есть все — нет тайны, которой она не открыла бы когда-нибудь внимательному наблюдателю».

Это ли не натурфилософская наблюдательность?

Отношение Гёте к природе слишком любовно для просто исследователя: «Научиться можно только тому, что любишь, и чем глубже и полнее должно быть знание, тем сильнее, могучее и живее должна быть любовь»[4].

Человечество он понимает как «органы чувств природы»: «Человек как действительное существо поставлен в центр действительного мира и наделен такими органами, что он может познать и произвести действительное и наряду с ним — возможное. Он, по-видимому, является органом чувств природы. Не все в одинаковой степени, однако, все равномерно познают многое, очень многое. Но лишь в самых высоких, самых великих людях природа сознает саму себя, и она ощущает и мыслит то, что есть и совершается во все времена», но при этом: «каждого можно считать только одним органом, и нужно соединить совокупное ощущение всех этих отдельных органов в одно-единственное восприятие и приписать его божеству»[5].

Интересная точка зрения, не правда ли? В такой странной для естествознания форме Гете выступает против бытовавшего среди его современников взгляда на свойственный природе механицизм. Преформисты, среди которых следует особо выделить физиолога фон Галлера, полагали человека как «сформированный её же силами цельный продукт природы, однако отторгаемый ею в момент появления человека на свет».

Прямолинейно и односторонне (в духе «природа не храм, а мастерская») воспринимая взаимоотношения человека и природы, фон Галлер и его сторонники видят природу как фабрику, главным продуктом которой является человек.

Такого гностического отторжения человека от природы и не может принять Гете. Согласно его теории внутреннее в природе неотделимо от внешнего. Природа как ни парадоксально «открытая тайна». Как это? – спросим мы себя.

Наблюдатель и естествоиспытатель должен усвоить закон, который Гете описывает так: «Вы должны чтить одно, подобно всему и отдельное, подобно целому. Нет ничего внутри и ничего снаружи, поскольку, что снаружи – то и внутри».[6]

Так если у Канта вещь – есть только явление, но не сущность, у Гете сущность невозможно самочинно отделить от явления. Сущность «входит в состав явления», а явление «включает в себя сущность».

А это возможно, когда «что снаружи – то и внутри».

Как ни вспомнить в связи с этим противоположное суждение Фон Галлера: «Не проникнуть внутрь природы духу сокровенному, слишком счастлив тот, кому являет она хотя бы внешнюю оболочку».

Позволю себе заметить, что полемика двух этих умов не ограничивается просто «теоретизированием». Вспомните, вероятно, не без гордости сказанное им: «Я правильно поступал в том, что мыслил, но никогда не размышлял о мышлении». Гете вообще является убежденным противником «пустого суждения». Он уверен, что мысль должна сливаться с образом, образ с идеей, а идея с практикой. И в этом отношении наука, с точки зрения Гете, мало чем отличается от поэзии.

Что же касается заочной полемики с фон Галлером, то здесь, боюсь, дело касается человека. И если Галлеру человек представляется «как цельный продукт природы, отторгаемый ею в момент появления человека на свет», то Гете видит человека и природу как два сообщающихся сосуда. У него человек, как и в учении древних, представляет собою подлинный микрокосм (небольшую созданную природой собственную копию), и потому, являясь самостоятельным, человек все-таки неотделим от нее. Человек живет в природе, а природа в нем.

Как натурфилософ и естествоиспытатель Гете одним из первых начинает отслеживать влияние зональных, климатических и атмосферных явлений (длина светового дня, бури, грозы, перемена погоды) на состояние здоровья и поведение человека, объясняя их не просто суеверными страхами или совпадением, а наличием между природой и человеком неуловимой, но, несомненно, важной связи. Подобные суждения давно перестали быть для нас откровением. Но дело сейчас далеко не только в этом. Ни секунды не сомневаясь в естественной зависимости всех от всех, Гете со здравой «наивностью» обращаясь к натурфилософии, удивляет нас следующими наблюдениями.

Так, например, прообраз, «идея» растения, прарастение (Urpflanze) представляется Гете вовсе не абстракцией и не схемой, а именно «идеей жизни», познав которую путем наблюдения человек сможет проникнуть в «глубь суть и замысел» растения, который «есть только часть всеобщего замысла» (Vorhaben). Отсюда же «Я вскоре почувствовал необходимость установить такой тип, с помощью которого все млекопитающие могли бы быть испытаны по сходству и различию; и как прежде я нашел перворастение , так теперь я старался найти первоживотное , что в конце концов ведь не что иное, как понятие, идея животного» - совершенно платоновский подход. Подход, отрицающий саму возможность представлять природу как мозаику пазл , где «один приготовленный камешек всаживают рядом с другим, чтобы, в конце концов, из тысячи отдельных кусочков создать видимость картины». «Разделять и считать было чуждо моей природе» - сознается поэт, вновь и вновь утверждая, что «Все кругом едино, и все вокруг есть - Одно»[7].

Так ли прост предложенный нам подход? Не является ли то, что мир естествознания, недавно хвалившийся расшифровкой генома человека, теперь стоит перед проблемой «раскрытия алфавита, которым господь писал книгу жизни», признанием верности поисков идеи жизни и природы во всеединстве, начатых античными мыслителями и продолженных Гете?

«Надо предположить и допустить нечто недоступное ни исследованию, ни познанию исследователя, но затем самому исследованию уже не оставлять никакой границы. Разве не должен я допускать и предполагать себя, никогда при этом до конца не зная и не осознавая, что я, собственно, собой представляю? Разве я не изучаю себя, - а равно и других, - с непрестанным упорством продвигаясь дальше и дальше? Так же и с миром! Да не будет никогда определенно, как глубоко человеческий дух способен проникнуть в его и свои тайны!»[8]- Такова методология. Человек – зеркало и инструмент раскрытия тайн природы. Кстати, называя познающего отнюдь не «разум», а «дух», Гете позволяет нам предположить здесь естественную отсылку к другому знающему духу – воздуху-уму Анаксимена.

При всем этом, взгляд влюбленного в природу мыслителя не терпит иной человеческой пусть и мудрой, но все же самонадеянности: «По-вашему свет существует лишь потому, что Вы его видите? Нет. Ведь Вас самого бы не было, если бы свет Вас не видел»[9]. – возражает Гете Шопенгауэру.

Исследовать, значит «видеть» того, кто «видит» тебя. Это всегда обратная связь. В наивысшей своей точке исследование природы всегда приводит к «удивлению», «изумлению» - моменту счастья исследователя в слиянии с предметом исследования. А вернее – в познании как в открытии этого предмета в самом себе.

Пусть созерцание тайн природы пугает ученного, и он ощущает в их присутствии собственную «недостаточность». Не смотря на это, наблюдатель всегда вправе полагаться на предвосхищение, интуицию (антиципацию – по определению Гете).

«Если бы я благодаря антиципации уже не носил в себе целый мир», - пишет он Эккерману, «то я зрячий, остался бы слепым, а весь мой опыт свелся бы к тщетным усилиям».[10]

Живя в мире, где идею « первоживотных » и « перворастений » заменило знание человека об их молекулярном строении и генетическом коде, мы все больше стремимся не проникнуть в суть природы (как вовне, так и в нас самих), а скорее сфабриковать ее по собственному желанию.

Возможно, перед этой опасностью нам следовало бы, по примеру Гете, обратиться к созерцанию, интуиции и постепенному познанию природы, чтобы снова открыть ее, хотя бы в себе.

 

 

---

[1] Свасьян К.А. Иоганн Вольфганг Гете. М.: 1989

[2] Бибихин В.В. Витгенштейн : смена аспекта. М., 2005.

[3] Гете И.В. Фауст (перевод Б.Л. Пастернака) М.: 1960

[4] Конради Отто . Гете Жизнь и творчество. СПб. 2001

[5] Гете И.В. «Метаморфоз животных». М. 1980.

[6] Гете И.В. Избранные философские произведения. М., 1964

[7] Гете И.В. «Метаморфоз животных». М. 1980.

[8] Гете И. В. Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957

[9] Гете И.В. Избранные философские произведения. М.,

[10] Свасьян К.А. Иоганн Вольфганг Гете. М.: 1989