Перед нами книга Игоря Волгина «Homo poeticus» – «Человек поэтический». Название книги нас не обманывает: в ней действительно много поэтического, например, такие поэтические выражения: «кинжал в доверчивой груди», «услужливый фугас», «блудливым оком», «вселенский слух», «от гула вечности нас знобит», «кисти своей поверяя нутро», «души твоей чёрный астрал»,«пляшут блики на лосинах», «за вечным недосугом», «тронутый временем рот» и проч.

«Homo poeticus» состоит из двух частей. Первая – собственно стихи, вторая – статьи о поэзии. Мы будем говорить только о первой части, которая включает в себя по порядку: поздние стихи («Стихи этого века»), стихи разных лет, в том числе из сборников 70-х годов («Стихи прошлого века»), и «начальные опыты» («Из ранних тетрадей»).

«Стихи этого века» свидетельствуют об обширной общекультурной эрудицииавтора: явные и скрытые цитаты из Ветхого и Нового Заветов, Шекспира, Карамзина, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Чехова, Достоевского, Бунина, Маяковского, Мандельштама, Булгакова, Слуцкого, Юрия Олеши, Евтушенко, Канта, Вольтера, Эдгара По, Агаты Кристи, Бродского. При этом дополнительно упоминаются около семидесяти (!) писателей, поэтов, художников, композиторов, философов, учёных-физиков и персонажей древнегреческой мифологии. Такая высокая концентрация энциклопедических знаний ставит перед любым автором сложную, иногда непосильную задачу: освоить (присвоить) содержание культуры так, чтобы каждая отсылка была органической частью текста, а не выглядела чужеродной вставкой. Игорь Волгин с этой задачей не справился. Чтение этих стихов оставляет тяжёлое впечатление, как от разговора с образованным малознакомым человеком: обменялись общими суждениями об искусстве, в десятый раз высказали мнения, которые нам самим уже не кажутся оригинальными, назвали любимых поэтов, которые вдруг почему-то сделались чужими – всё хорошо, прилично и… скучно.

Среди недостатков стихов первого раздела – небрежное отношение к ударениям и слишком экзотические рифмы:

 

И сам Макартур пятился, как бздун,

и шли когорты, сушу половиня,

и руку простирал Мао Цзэдун

на Тяньаньмэнь – от яна и до иня…

…Зачем тебя, страну мильонов роз,

и грёз моих, и нежности обитель,

богиню – соименницу угроз

не изваял какой-нибудь Пракситель?

 

Но Игорь Волгин – поэт. И в первом разделе попадаются замечательные строфы:

 

…И у края жизни непочатой

выживаю с прочими детьми

я – москвич, под бомбами зачатый

и рождённый в городе Перми,

где блаженно сплю, один из судей

той страны, не сдавшейся в бою,

чьи фронты из всех своих орудий

мне играют баюшки-баю.

 

Перейдём к «Стихам прошлого века». Эти стихи талантливые, звучные, юные:

 

Застолье от утра и до утра

уже горчило слабою отравой,

пока в надежде славы и добра

ещё добро я смешивал со славой.

…Не будущее ль с прошлым – баш на баш –

сошлись тогда, тем утром, в том июне,

когда так бел и мягок был лаваш,

так сочен плод, так солнеченсулгуни…

 

Но и в этом разделе в стихах встречаются странные, слишком изысканные обороты, о которых было сказано вначале. В предисловии читаем: «после выхода ряда поэтических сборников 1960-1970-х гг. автор почти на три десятилетия был отвлечён другой, всецело захватившей его работой». Видимо, в этом причина столь разительного отличия между ранними и поздними стихами Игоря Волгина. «Стихи прошлого века», безусловно, являются самыми сильными в поэтической части «Homo poeticus».

В разделе «Из ранних тетрадей» есть забавные места: «хрипучий март», «измочаленные бденьями», «и краны кухонные с всхлипом / бормочут страстно и грешно», «и слон в зверинце, обезумев, / в пылу восторженной тоски», «собой восторженные охи / из женской публики исторг». Этот раздел ничего не добавляет к общему впечатлению и не включение его в книгу помогло бы ей выиграть в качестве.

Подводя итог, можно сказать, что книга «Homo poeticus» (поэтическая её часть) получилась очень неровной: иногда попадаются удачные строфы или даже отдельные строчки, точные лирические формулировки: «как бы впервые только на себя / мы всмертный час становимся похожи», «Что, человек, у тебя на душе, / то и в природе», «Я старый поэт. Я устал от рифмованных строк», «Если я умру / зачем на белый свет я появился?», «Но слепы мы. Но зряч старик Гомер», «Любимых сами создаём». Но всё это теряется в массе скучных, пустых, а иногда просто неумело написанных стихов. Надеемся, что произведения подлинной поэзии, рассеянные в книге, попадут в гипотетическое «Избранное».