Я хотел бы привлечь внимание всех заинтересованных и думающих людей к следующей проблеме. По-видимому, мы стоим сейчас перед трансформацией общества, равнозначной той, которая происходила в XV - XVI веках с внедрением книгопечатанья, а может быть и более глобальной, сравнимой с эпохой изобретения письменности. Напомню, кстати, что возможность фиксировать и передавать информацию с помощью знаков далеко не всеми воспринималась тогда как неоспоримое завоевание. По сообщению Платона, мудрый египетский царь пришел в ужас от этого изобретения, поскольку был уверен, что теперь люди разучатся использовать ресурсы своего ума, тренировать память, передоверив хранение знаний папирусу. Так, в сущности, и случилось: если в IX - VIII веках до н.э. изустное знание огромных поэм древнегреческих аэдов было явлением, по-видимому, массовым, то после внедрения эллинами финикийского алфавита, способность по памяти декламировать от начала до конца «Илиаду» была свойственна уже немногим. Это я к тому, что даже самые очевидные завоевания чреваты неизбежными утратами. Приглядимся же к перспективе утрат, ожидающих нас с тотальным внедрением компьютерных технологий.

Сразу оговорюсь: сейчас я буду рассматривать проблему лишь в одном аспекте – существования культурно значимой печатной продукции, и даже еще уже – существования периодических изданий в эпоху Интернета. То, что бумажная периодика умирает на наших глазах, кажется, уже для всех очевидно. Тиражи «толстых» литературных журналов скатились до уровня в несколько тысяч экземпляров, и подписчиками их являются главным образом библиотеки. Три причины делают в настоящих условиях эти издания нежизнеспособными:

• дорогой и медленный цикл производства, включающий значительные расходы на бумагу, типографию, доставку, и, как следствие, ценовая непривлекательность для большинства потенциальных читателей;
• сокращение количества людей, интересующихся на высоком профессиональном уровне исключительно литературой, изобразительным искусством, музыкой, философией, историей, театром или кинематографом и неспособность большинства бумажных журналов и альманахов аккумулировать в одном издательском проекте эти разнообразные запросы (даже если подобная аккумуляция и происходит, читатель не очень-то стремится приобретать пухлый, дорогостоящий том ради одной или двух необходимых ему статей);
• элементарное нежелание современного человека «захламлять» свой дом книжно-журнальной продукцией, требующей много места и возни (нужную информацию удобнее скопировать на свой компьютер из сети и при необходимости распечатывать в «аптекарских дозах»)^[1].

В виртуальном пространстве культурно значимые издания обретают ряд преимуществ. Во-первых, для пользователя – это удобство работы с информацией, из больших массивов которой он выделяет наиболее для себя важное. Во-вторых, возможность синкретического подхода к освещению сегодняшней культурной ситуации, когда в рамках одного сетевого проекта уделяется внимание различным видам искусства, различным аспектам творческого поиска, что позволяет лучше почувствовать связь между ними, следовательно, лучше понять особенности духовного развития современного человека. В-третьих, резкое снижение затрат на поддержание виртуальных изданий, поскольку в данном случае все ограничивается только редакционными расходами.

Но вот тут-то и возникают вопросы. Кто, на каких условиях будет эти расходы нести?

Казалось бы, может действовать прежняя схема: подписчики, которые платят за доступ к информации, тем самым обеспечивают необходимый финансовый базис существования определенного сетевого ресурса. Однако, насколько мне известно, в рунете подобная система в отношении культурнозначимых проектов пока не работает. Причин множество. Это и неразвитость механизма электронных денег, и отсутствие привычки платить, при наличии широкого спектра возможностей обходить пароли, а главное, потребность бесплатно делиться с друзьями (и всем остальным миром) скаченной информацией.

Кроме того, человек начинает платить лишь за то, что удостоверено обществом как модное, солидное, важное. Но мы, увы, живем в эпоху, когда социально актуальное и духовно значимое – суть принципиально разные вещи. Поэтому-то сейчас по всем каналам и демонстрируются реалити-шоу с душком, да сериалы с приколами, а не фильмы Эйзенштейна и оперы Генделя. Конечно, порнография, зубоскальство и гламурные сплетни всегда будут иметь несравненно большую аудиторию, чем Платон и Баратынский. Но в нормальной культурной среде, отличающейся иерархическим устройством, все же известно, что Эразм Роттердамский важнее придворного шута или ярмарочного жонглера. Можно спросить, кому это известно? Тем, кто принимает значимые для общества решения, руководит политической и духовной жизнью народа. И вот тут придется констатировать, что многие представители нынешней так называемой элиты вряд ли даже знают, кто такой, например, Мераб Мамардашвили и уж тем более не подозревают, что его философия для бытия человека значительно важнее песенок Димы Билана^[2]. И не знают они этого не из-за глупости своей или тотальной необразованности, а потому, что жизненное пространство сейчас лишено смысловой целостности, потому, что оно представляет собой аморфную среду, в которой осуществляется лишь «броуновское движение» отдельных воль, царит хаос решений, не основанных на качественной культурологической экспертизе. А неспособность компетентно ориентироваться в вопросах культуры обрекает на большие и малые просчеты во всех других областях: в экономике, в социальной жизни, в вопросах государственного строительства. Что, собственно, мы и наблюдаем воочию.

Еще до пришествия Интернета человечество оказалось, по определению Ортеги-и-Гассета^[3], в ситуации «восстания масс», или можно назвать иначе: диктата больших чисел. Увеличивающийся поток информации, зачастую лишенной всякого смыслового наполнения, размывает границы, отделяющие главное от второстепенного. Попробуйте подливать в соляной раствор все больше пресной воды, и в нем никогда не начнется кристаллизация, особенно если внутри емкости отсутствуют фильтры и перегородки. Такими фильтрами и перегородками когда-то была цензура, неграмотность большей части населения, высокие требования к писательской культуре, наконец, трудоемкость и затратность издательского процесса. Все это постепенно сходило на нет, и наблюдая результаты, мы можем теперь понять и оценить признание Карамзина, утверждавшего, что, если отменят цензуру, то нужно будет тут же эмигрировать из России.

Интернет в его теперешнем виде убирает последние фильтры, последние барьеры на пути информационного цунами, беспрепятственно вторгающегося на выровненную, утрамбованную территорию современной культуры. Человечество целыми сегментами своей жизнедеятельности уходит в виртуал. Но фокус в том, что Интернет никак ценностно не структурирован, а значит, по определению антикультурен, поскольку культура – это не что иное, как смысловое пространство, обладающее своим четко выраженным рельефом. И культура – это не нечто, непонятно для чего существующее, и потому из года в год финансируемое по остаточному принципу, это «экологическая ниша» человечества, это то поле, обладающее ценностной разностью потенциалов, в котором только и может осуществляться движение души, течь «ток» человеческой активности. «Размагнитить» культуру, лишить ее иерархической структуры – значит, уничтожить человека как духовное существо.

Кстати, это на наших глазах и происходит. Ведь исток всех кризисных явлений в экономике, в управлении, в армии, в образовании, в медицине, в современной семье – один: тотальная нехватка людей, то есть тех, кто способен самостоятельно, ответственно и осмысленно действовать, подчиняясь не инстинктам, сублимированным в желание урвать побольше, а принципам. Принципы же формируются не призывами, не высокой зарплатой или угрозой увольнения, а нормально функционирующей культурной средой. Премьер-министр недавно посетовал, дескать, три года назад полностью разогнал руководство таможни, – и что толку: все каналы поступления контрабанды исправно действуют до сих пор. В тщетной борьбе против коррупционеров и ворюг власть делает ставку на создание все новых и новых проверяющих органов, тем самым лишь придавая коррупции и воровству новый импульс (замечу, впрочем, что власть и не может действовать иным путем, поскольку социум болен в целом, и нет «здоровых сил», на которые она могла бы опереться). В обществе, в котором утрачен самоконтроль личности, ничего проконтролировать невозможно.

Итак, важнейшая задача, от решения которой зависит выживание человека разумного, – придание жизненному пространству, существенным сегментом которого становится Интернет, ценностной структурности, смысловой иерархии. Поэтому роль сетевых ресурсов, посвященных высокой культуре, задающей смысловую вертикаль, делается особенно ответственной.

Первое, на что хотелось бы обратить внимание, это необходимость полного цикла (включающего корректуру, редактуру и верстку) подготовки материалов для публикации в сети. Вопрос о корректуре стоит особенно остро, поскольку настоящих специалистов в данной области почти не осталось. Издательская политика 90-х годов, допускавшая выход книг, в которых через предложение отсутствовали знаки препинания, разрушила нормативное использование языка. Крах среднего образования и «олбанские» диалекты, распространившиеся в сети, довершили начатое. Сейчас мы стоим перед угрозой утраты коммуникативной связности, перед угрозой коллапса понимания, когда прямо по библейской легенде каждый из строителей вавилонской башни цивилизации будет лопотать на «своем» языке, – и она рухнет. Исправить ситуацию на глобальном уровне, по-видимому, уже невозможно. И, во всяком случае, не государству, приватизированному чиновничьими кланами, под силу навести здесь порядок (его реформаторские потуги в области образования производят впечатление уже откровенного безумия). Вменяемым гражданам впору объединяться в партии «хранителей русского языка», создавать благотворительные фонды, обеспечивающие подготовку специалистов, требовать введения «языковой цензуры» на радио и телевидении. Но что-то пока таких попыток не видно. Для начала можно было бы позаботиться хотя бы о появлении сайтов, на которых размещаются материалы, прошедшие серьезную редакционно-корректорскую проверку. Но это, опять же, требует создания финансового механизма, не зависимого от различных ведомств и комитетов, тем более от целей коммерческого использования.

Второй аспект, который нужно учитывать, говоря о формировании в сети своеобразных кластеров элитарной (то есть нормальной, в силу ее иерархичности) культуры, – идейная основа. Задачам ценностного структурирования противопоказано как стремление сделать сайт более популярным за счет развлекательного контента, так и ориентация на ту или иную литературную тусовку. Ключевое значение имеет художественная идеология, становящаяся стержнем всей просветительской и издательской деятельности.

Такая художественная идеология не может быть высосана из пальца, она должна отвечать расстановке сил, складывающейся в современной культуре, соответствовать основным тенденциям развития искусства в XXI веке. А каковы они? Пока ясны только самые общие перспективы. В частности, очевидно, что эпоха модернизма (пережившая уже свою конечную стадию разложения в постмодерне) заканчивается. Это означает, что меняется вся система выработанных в XX веке критериев оценки значимости произведений искусства. В частности, перестает играть решающую роль критерий формальной новизны создаваемого.

Мне представляется, что сейчас все большее внимание привлекает не оригинальность, не «нинакогонепохожесть» автора, а то, что осторожно можно назвать стоящей за его произведениями подлинностью. Интуиция подлинности, требующая серьезного анализа, может стать основой формирования нового художественного направления, черты которого только начинают складываться. «Folio verso» как раз и ставит своей задачей выявление этих новых тенденций, поддержку тех, чьи творческие поиски основаны на стремлении к истине и верности собственной природе.

Это не узкоэстетическая задача. Она касается не только художников, философов и поэтов. На наших глазах заканчивается огромная эпоха, начавшаяся четыреста лет назад с Бэкона и Галилея, обосновавших принципиально новый по сравнению со средневековой схоластикой тип мышления. Опытное знание, создавшее науку Нового времени, привело европейскую цивилизацию к невероятному торжеству технологий и устрашающей нищете духа. Сегодня нам опять необходимо искать иные пути в будущее, переводить жизнь человека на другие ментальные основания.

Я глубоко убежден, что продвижение здесь возможно лишь при объединении усилий многих людей, чувствующих себя дискомфортно в рамках общества, которое в погоне за экономической эффективностью стало духовно фиктивным. «Folio verso» приглашает к сотрудничеству всех, способных помочь идеями, советом, личным участием в проекте, материальными средствами.

С 2001 года наш сетевой альманах существует, благодаря усилиям нескольких энтузиастов, занимающихся сбором и размещением материалов в свободное от основной работы время. Можно продолжать действовать в прежнем режиме, закрывая глаза на неизбежную неритмичность публикаций, слабую подготовленность текстов, постоянные огрехи и ошибки, ограниченность возможностей по привлечению к сотрудничеству новых талантливых и широко мыслящих авторов. Однако реализовать задачи, описанные выше, на такой основе невозможно. Требуется качественно иной уровень, которого нельзя достичь без участия людей, работающих над проектом на постоянной основе.

Перевод сайта на платный режим функционирования представляется мне неэффективным и неправильным. Я не думаю, что принцип «хочешь войти – заплати» применим в деятельности, пытающейся нащупать пути выхода за пределы рыночных отношений. Глобальная трансформация общества, переход на иную парадигму развития не осуществимы без готовности людей объединяться на основе разделенной ответственности за совместное будущее. А степень и форму участия каждый определяет здесь сам, памятуя, что и он в конечном итоге несет свою часть вины за то, что это самое будущее может оказаться не слишком уж светлым.

Связаться со мной можно по электронному адресу: mashevski@mail.ru

Главный редактор «Folio verso» Алексей Машевский

Номер счета: 41001406209751

 

---

[1] Здесь вероятно возражение, состоящее в том, что книга или журнал являются еще и эстетическим объектом, а не просто равнодушными носителями информации. Но подобное отношение свойственно, главным образом, представителям вымирающего племени библиофилов. Для всех остальных существует возможность одиночного «издания» полюбившейся книги для себя. Подобные технологии уже появились, и экземпляр такой эксклюзивной книги стоит не так уж дорого.

[2] Характерный момент: мой встроенный редактор отметил фамилию Мамардашвили красной линией, как ему неизвестную, тогда как Билана даже он знает.

[3] Этого имени мой поверяльщик, кстати, тоже не знает.