1. Как какой-нибудь вусмерть взъерошенный Пьяный талой водой воробей - Я не пил тебя, жизнь, по-хорошему, Погоди, не спеши, не убей Водопоя певучею заумью Наглотаться, как в юности, всласть, И большими, как счастье, слезами Слюдяная весна налилась. Научи меня заново, замертво, Как ты только умеешь - навзрыд, И железным ковшом, как гекзаметром Ледяной переулок разрыт. 2. В слове "гекзаметр" больше железа, чем в пресловутой Магнитке. Археология летнего ливня слой убирает за слоем. Древнее детство. Тело Патрокла. Греки промокли до нитки. Так и уходят в темное время - парами, ротами, строем. Нежная Троя детского сада переболела сиренью. Честная осень не за горами, топчется где-то в передней. Как раздражает тихое время, склонность его к повторению. Каждое лето кажется первым, каждая осень - последней. 3. Тускло отсвечивают корешки моих старых книг, Да часы строят давно позабытый БАМ. Не оставляй меня и на кратчайший миг - В полутьме вздоха так одиноко моим губам. За окном, кажется, выключили фонари. Я прошу: медленно, с самой первой строки Доказательства существования повтори: Тусклый отсвет на коже, холод твоей руки. Я прошу как улику последнюю уберечь Шорох шторы задернутой, лунный текучий клей, Жаркий шепот бессмысленный, эту слепую речь, Список прозвищ нелепых, как перечень кораблей. 4. Поступь чеканная. Бряцанье тяжелой меди. Песнь боевая, щиты и венки спартанцев Ближе мне, чем в вечернем метро соседи - Кто-то с работы едет, а кто-то с танцев. Впрочем, теперь это называется дискотекой. Как на руках дискобола вздулись вены! И задержался, закуривая перед аптекой, Брат его токарь, нетрезвый слегка после смены. Темное время струится по склеротичным жилам, Сердце бьется с перебоями. Как ему не хватает веры В чье-то присутствие! Все, что мы помним, живо И Фемистоклу Троцкий рекомендует крутые меры. * * * Ах, наверное, нас научил Фома Грозовому неверью ночной реки. Как наощупь можно сойти с ума, Темноту, как птицу, кормя с руки. Я уже не тот, за кого меня Принимают камни, трава, кусты У ночной грозы попросив огня, В темноту, как в рану, вложив персты. И покуда время журчит в ночи И деревья учат язык дождя, Об одном и том же навзрыд молчи, В темноту, как в воду по грудь войдя. * * * Забывшись, Бога назвал на ты и понял, что так честней. Когда не знаешь, с кем говоришь, гораздо легче молчать. И столько плюсов у темноты, когда привыкаешь к ней, И прятать не от кого глаза, и некому отвечать. И так легко тогда говоришь - без боли и без стыда, Когда пытаешься повторить несказанные слова, И жизнь, прошедшая без следа, как ветер или вода, Лежит как новая предо мной, и кружится голова. * * * Как слепой слепого ведет меня Через темное время вброд Эта страшная тайна скупого дня, Эта ночь от твоих щедрот. Я, наверное, просто схожу с ума, Если вслух говорю при ней, Как болит эта жизнь, эта жизнь сама, Обнаженная до корней. Даже воздух, которым не так дышу, Мне подсказывает ответ. Ты не слушай, о чем я тебя спрошу, Просто выключи верхний свет. * * * Когда-то были такие цветы - "куриная слепота". Когда-то были такие слова - "прогулка" и "тихий час". Сидел в коробочке черный жук. Теперь коробка пуста, Но мне по-прежнему не понять, что значит "здесь и сейчас". И тот, который тогда сидел на бревнышке у ручья, И тот, который тогда бежал домой, слезами давясь, И тот, который тогда считал, что он - действительно я - Какая странная между мной и этим мальчиком связь. Теперь совсем другие слова, совсем другие цветы: Три розы, пять или семь гвоздик, тюльпаны, если весной... Но если я - по-прежнему я, мне нужно верить, что ты Все также слышишь меня, что ты все также рядом со мной.