ХОРХЕ ГИЛЬЕН

(1893 - 1984)

 

 

Крупнейший испанский поэт . Родился в Вальядолиде . Там же учился в школе . Учился в университетах Мадрида и Гранады , довершая образование в Швейцарии и Германии . В двадцатых годах преподавал испанский язык в Сорбонне . Дружил с Полем Валери , чьи творческие установки ( при том что стихи Гильена не похожи на стихи Валери ) разделил безоговорочно и навсегда . В эти же годы начал публиковаться . Преподавал в е вропе йских университетах , а после эмигрир ации ( по политическим соображениям ) из франкистской Испании в 1938 году , в Гарварде в США.

В 1976 году получ ил Премию Сервантеса и был избра н академиком испанской Академии . Ум е р в Малаге 6-го февраля 1984 года .

Считается сторонником так называемой чистой поэзии . Все в конечном счете зависит от того , как понимать это определение . Поэзия Гильена строга , склонна к философскому анализу , чурается как пылкого изъявления чувств , так и неумеренной живописности . Собственно говоря , тема всех приводимых ниже сонетов - свет . Гильен одержим светом , свет у него , как водится , противополагается тьме , в своих предельных состояниях с ней совпадая . И это не собственное поэта изобретение , а вековечная культурная константа , в философии начинающаяся с Дионисия Ареопагита . Пейзаж в стихах Гильена далек от простодушной и наивной описательности , он - всегда повод для выявления сущностных форм вещей . Это демонстративно традиционные сонеты , которые могли быть написаны только в авнгардистском двадцатом веке .

Переводчик.

 

 

 

СОНЕТЫ

 

В ПОЛУСНЕ

 

Уверенней? Да нет, какой в том прок?

Отяжелели челюсти и веки,

Мирволя сну, когда не я, а некий

Застывший в нерешимости игрок

 

Во мне, внезапно делая виток

И убегая собственной опеки,

Впадает в пустоту без подоплеки,

В блаженство полноты, в ничто, как Бог.

 

И очертанья намогильных плит,

И призраки в пещерах подземелий

С оракулами, чья увяла прыть,

 

Мне безразличны. Только ночь сулит –

Вне зла и блага – бытие без цели,

Такой покой, чтоб быть и только быть.

 

 

 

ПРОВИДЕНЬЕ СМЕРТИ

 

Бывает, обреченность удручит.

Вдруг замаячат пригород, ограда,

Стена глухая и за ней прохлада –

Там свет полей споткнулся о гранит.

 

А может, правда, свет, когда слепит,

Печаль горчее ? О, спешить не надо.

Пусть плод из отцветающего сада

Поспеет в нем. Тогда уж рот вкусит.

 

Такого дня среди печальных дней

Не миновать. Простертая вдоль тела,

Рука увянет. О пощаде стон

 

Не осквернит собой ничьих ушей.

Бери – скажу – я отдаюсь уделу,

Сужден и мне не случай, но закон.

 

 

НА ПУТИ К СТИХАМ

 

Меня извлекший ритм из вялых пут,

Стеснявших мне движение до встряски,

Обдал восторгом светозарной ласки

И на террасу вывел мой маршрут,

 

Где верховодит тот, чей атрибут

Прозрачный космос и по чьей указке

Досада сякнет, а ее тараски ,

Немоты злее, от меня бегут.

 

А тут еще, предел фантомных мук,

Ползут ко мне для полного комплота

Слов полчища, стремясь попасть в сонет.

 

Но контуры очерчивает звук.

И форма тащит из водоворота.

Все меркнут беды, и сияет свет.

 

 

И ВОТ ОПЯТЬ

 

С каштанов тоже льет, и никуда

От струй не деться. Ожерелье влаги

В траве блестит, тая архипелаги

Забвений, своенравных как вода.

 

Вот непосед, удравших из гнезда

Каких-то птиц, бесчинствуют ватаги

Средь мокрых листьев. Связные зигзаги

Балконов к ночи строги, как всегда.

 

Все бурое дыханье кое-как

Удерживает, и докука длится.

Мир кротко ждет, глотая тошноту.

 

Вдруг ниоткуда, разверзая мрак,

Прекрасных слов взлетает вереница

И новой фразы дарит красоту.

 

 

АРИАДНА

 

Там облако готово пасть в листву

По умыслу ль пособника загадок?

В беспамятства торосах, без оглядок

Их растопляя, медленно иду.

 

Бреду и голым сучьям и гнезду

С птенцом дивлюсь: расцвет то иль упадок?

И не понять, октябрь навел порядок

Или апрель так распустил узду?

 

Измучился я, силясь отобрать

Избыток первообразов у мрака

И словом форму вещи осязать.

 

Но если медлить, что тогда молить

О проблеске или подобье знака?

Помилуй, Ариадна, дай мне нить!

 

 

ДНИ УДЛИНИЛИСЬ

 

Дни удлинились, и благоволит

Прогулке предвечернее светило

Вослед реке, в которой отразило

Оно, с февральских нисходя орбит,

 

Градостроенья, и меня двоит

И умножает, если вдруг удило

Забросят, или отвернут кормило,

Когда скитаясь у гранитных плит,

 

Я быть хочу коротким ветерком,

Свидетель упоения заката

Неторопливым пылом облаков,

 

Вечнозеленый ельник целиком

Воспламенивших, видящий куда-то

Поплыл еще один из вечеров.

 

 

БЛАЖЕНСТВО

 

Глухую стену туго оплели

Цепляющейся жимолости плети,

Благоуханный аромат соцветий

Пал на дорогу и достиг земли.

 

Мечтательно упоены, цвели

Они на этой потайной планете.

Карабкаясь. Я ахнул: в ярком свете

Сад, как бокал, сияет изнутри.

 

Тюльпан провозглашает, что он ал,

Невозмутим, окольцевавший трели

Всех соловьев, дубов немолчный гул.

 

Мир вдруг отменно благороден стал,

Заботы все куда-то улетели,

И я в блаженстве взял да и уснул.

 

 

НОЧЬ С ОСОБЕННО ЯРКОЙ ЛУНОЙ

 

Стояла ночь, ошеломляя взгляд.

Огромное безмолвие твердело,

Как алебастр, и белизной сумело

Перебелить сугробы горных гряд.

Мерцающий овеществленный хлад

Бодрил, преображаясь под прицелом

Светила в покрывала и пробелы

На почернелой плоскости оград.

 

Подробностями тень пренебрегая,

Предметы распахнула – Суть ночная

В блистающих холстах воплощена.

 

В земных глубинах где-то кладовая,

В которой круг составился: такая

Ночь, снег, ошеломленность и луна.