* * *

Можно ведь не писать стихов –

Просто бубнить, кружить,

Спать до пятнадцатых петухов,

Непроизвольно жить,

 

Просто следить, как затих в тени

Дома заросший сад,

Как торопливо уходят дни,

И не придут назад.

 

Можно не думать – зачем! – не знать...

Что изменить ответ

Может? Способен ли он нагнать

След промелькнувших лет?

 

Вот: серебристый, как Млечный путь,

Тающий в небе след.

А про стихи те забудь, забудь,

Их и в помине нет...

 

 

* * *

Теперь ты куколкой становишься: хитин

Подвижности лишившегося тела.

Не соблазняет больше ни один

Объект желанья. Молодость хотела

 

Всего, а нынче главное – внутри,

Внутри уставшей, ставшей лишней плоти.

Ночь не долга. Давай, глаза протри! –

Ты снова внешне весь в своей работе,

 

В заботах, в нескончаемых клише

Дел, в гуле из открытых окон.

Но это – так: твердеющий уже,

Еще один, тебе не нужный кокон...

 

Не зная и не думая, во мглу

Сознанья уходя, теряя нити,

Я где-то там... Не к свету, хоть к теплу

Свободный дух свободно отпустите!

 

И бабочкой он выпорхнет – в каком

Неведомом потустороннем мире? –

Над бездною витать, как над цветком,

В огнем зари пронизанном эфире.

 

 

 

* * *

У минут ни запаха нет, ни цвета,

Их, безвкусных, глотками большими пьют...

А меж тем, все это – лишь эстафета,

Где тебя как вымпел передают.

 

Время прячется от меня и в то же

Время не отпускает из цепких лап.

Только вкрадчивый сквознячок по коже,

Только в никуда уводящий трап,

Только череда невнятных перетеканий

Из тумана утреннего – в ночной,

Только мышечной сокращенье ткани,

Сердца легковерного гул ручной...

 

Может быть, и нет ничего – лишь лента

Полустертых кадров в немом кино.

Это ты, наивный, все ждешь момента :

Вдруг отпустит/проявит себя ОНО.

 

 

 

* * *

В Риме – смотришь на небо Рима,

Блекло-синий его лоскут...

Жизни, чтó просто так дарима,

Не хватает: часов, минут.

 

Лишь упругие волны ветра,

Лишь закатной зари прибой...

Но огромная тень Сан-Пьетро

Все накроет сейчас собой.

 

Тень от тени скользит по вечным

Града вечного мостовым.

Как во времени бессердечном

Оставаться еще живым –

 

В травертиновой корке твердой,

Кровь и веру впитавшей, страх,

В небо смутное волчьей мордой

Тычась, столетий глотая прах?..

 

 

 

* * *

Рай – это просто-напросто дача, –

Ангельских сонмов не надо, кущ...

Вот же, и яблоня, чуть не плача –

Ты ведь всеведущ и всемогущ –

 

Молит: лишь дай продолжаться лету,

Августу с алым пыланьем зорь.

Лучше не будет! Прозрачность эту

Неба Ты как-нибудь мне проспорь,

 

Бархатцев рыжих на клумбе пятна,

Мраморную по ночам луну!

Все, преумноженным многократно,

Я ведь когда-то тебе верну.

 

Лучше не будет. В счет вечной квоты,

Той, что моей обещал душе,

Боже, зеленых стрекоз полеты

Дли бесконечно сейчас уже!

 

 

 

* * *

И хоть из драгоценных ее наследий

Большинство теперь – новодел,

Но почтенье давнее к старой леди

До сих пор еще мой удел.

 

Правда, не Кронион в бычачей шкуре,

А звездно-полосатый флот

Приплывает к ней, и царит в культуре

Дисней Лэнд, а не Камелот,

 

Но в комоде дедовском старой девы

Тени тайны еще живут,

Еще башни Праги, огни Женевы,

Звуки Вены к себе зовут.

 

И на этот зов из дали закатной

Встрепенется душа порой.

Но прошедшее не придет обратно,

Как и рыцарь твой, твой герой.

 

Тяжелы одежды ее и вздохи

Хриплы – не разглядеть лица.

Ты мечта и сказка другой эпохи,

Не почувствовавшей конца.

 

 

 

* * *

Наливая воду из колодца,

Почему-то счастье ощутишь:

Этот день, что просто так дается,

Эта неба глубина и тишь,

 

И струя, серебряною змейкой

Из ведра скользящая в ведро,

И рябины ветки над скамейкой –

Каждой алой ягоды ядро...

 

Я не знаю, почему остаться

Невозможно в этой тишине,

Или в снах, что нам под утро снятся,

Или в том, что ты сказала мне,

 

Улыбаясь, на ступеньках стоя

Дачи, солнцем залитая вся?

Счастье-счастье, что оно такое,

Все даря и тут же унося?..

 

 

 

* * *

Верить... В молчащие небеса

По вечерам смотреть:

Гаснет пурпурная полоса,

Плавя заката медь.

 

Этот прощальный пожар зари,

Может, и есть ответ?

Просто живи, а живя, умри,

В сумрак шагнув и свет.

 

Может быть, Ты приходил ко мне

Там, на границе сна,

Там, где теряются в пелене

Образы, имена,

 

Где уже не о чем хлопотать,

Незачем ждать, просить? –

Лишь уводящая в благодать

Жизни нездешней нить...

 

 

 

* * *

Я уже ничего не успею,

Ничего, но ты знаешь, не жаль!

Просто выйти под вечер в аллею –

Тополя, и туманная даль,

 

Отсыревшего воздуха вздохи,

Трепет птицы в слоящейся мгле...

Те, что прожили, были неплохи

Наши годы на этой Земле.

 

А какая там будет другая,

Все равно не видать сквозь туман.

Обещания все, дорогая,

Все мечты и надежды – обман.

 

Что же есть у нас – только вот эта,

Тополя поглотившая мгла,

Прелый запах прошедшего лета,

Память, все, что она сберегла...

 

 

 

* * *

И вот опять ты ждал чего-то неземного,

Рассудку вопреки, поверить был готов...

Но бытия прочна природная основа

У земноводных, птиц, моллюсков и цветов,

 

И у людей... Мы все – растения и звери:

Инстинкта совести, увы, не одолеть,

Плоть духу никогда жить до конца по вере

Не даст. Любой мечте знакома эта плеть.

 

Поскольку в нас живет совсем другая сила,

И красные тельца ведут свой хоровод,

Страданье утолит таблетка нимесила,

Всем смыслам вопреки и упованьям. Вот...

 

И сокращенье мышц, и копошенье крови

Во времени. Душа – вне этого труда.

И, значит, надо ей быть просто наготове,

Когда, ослабнув, плоть отпустит. – Но куда?..

 

 

 

* * *

Все бормочешь строчки – и там, внутри

Они словно скатываются в ком.

Вот и прожили жизнь мы на раз-два-три,

Что жалеть то теперь? О ком?

 

Отпустить пытается душу плоть,

Но так непривычно и страшно им порознь быть,

Что хоть ненадолго, для вида хоть,

Но продлить пытаются жизни нить.

 

А она, не зная, зачем уже,

Продолжает тупо стареть, полнеть,

По врачам ходить и сосать драже

Валидола, из магазина снедь

 

Приносить, пугаться дурных вестей,

Вечерами пялясь в слепой экран,

Приглашать зачем-то к себе гостей,

Вызывать сантехника, чтобы кран

 

Подкрутил на кухне, жалеть котят

Беспризорных, длить свой рабочий стаж...

Неужели где-то еще хотят,

Чтобы бег продолжался безумный наш?

 

Отдохнуть пора бы твоим мечтам

От усталых клеток глухой возни.

И хоть дух не помнит, как будет там

Одному ему, но пора. – Возьми!

 

 

 

* * *

Слишком краток лета глоток,

А потом – холода, тьма.

Разве б кто-то тут жить смог,

По ночам не сходя с ума?

 

Петербург за чертой всех

Человеческих дел, широт.

Снегом посеребрен мех

И в белесых клубах рот.

 

Аполлон восковой свой

Перенес ли сюда храм?

Видно ветра сродни вой

Тем священным его хорам.

 

И теперь в наших снах есть

Всех пророчеств слепой бред –

Это тьмы и зимы месть

За мелькнувший на миг свет.

 

 

 

* * *

Иногда мне снятся иные дали:

Как несбыточное сбылось,

Как, узнав друг друга, мы все узнали –

И не надо столетья врозь...

 

Суррогатной жизни ее подвохи

Чувств, простим. Разве каждый сбой

Сердца, неба сполохи, ветра вздохи

Не сводили меня с тобой?

 

Потому-то и флейты далекий голос

Все настойчивей, все нежней,

Что реальность, кажется, прокололась,

Но мы встретимся там – за ней.

 

 

 

* * *

В десять вечера свет в июне

Так спокоен, так бархатист,

Что ты знаешь: не канет втуне

Даже самый последний лист.

 

Краски вечер кладет не резко,

Тихо-тихо во мне и вне –

Словно фреска делла Франческо,

Распростертая на стене...

 

Никуда, никуда не деться

Нам, лишь сумерки эти длить.

Так и будем, как те – в Ареццо,

Через вечность неспешно плыть.

 

Сон, приснившийся Константину,

Соломона косящий глаз...

В золотистую паутину

Навсегда заключают нас.