ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРОЕКТ | ||
|
||
|
Борис Непомнящий (1929-1998). Родился в г. Клинцы Брянской области. После окончания школы в 1948 г. с блеском поступил на отделение журналистики филфака МГУ. Но по не зависящим от него обстоятельствам не смог там учиться. Окончил сначала Учительский институт в небольшом городке Сураж, а затем Московский пединститут. Отказавшись от неоднократных предложений продолжить образование в аспирантуре, на протяжении почти четырёх десятилетий преподавал русский язык и литературу в одной из средних школ Брянска. Начал писать стихи ещё в юности, но публиковался крайне редко и несистемно. В силу не забытых нами причин его лирика не приветствовалась функционерами от литературы 70-х-80-х годов. Между тем многие мастера давали чрезвычайно высокую оценку его стихам. Среди них – Алекандр Межиров, Лев Озеров, Морис Ваксмахер, Евгений Винокуров, Валентин Берестов. Однако только в 90-е годы некоторые подборки были опубликованы в Москве и в Петербурге. В 1996 году вышла в свет первая и единственная прижизненная книга «При свете Полярной…», которую уже после его ухода, в 2001 году, удалось переиздать в расширенном варианте, включив в неё раздел «Стихи последних лет».
И.Б. Непомнящий
* * *
Обнажается роща и падает листьями всеми
В придорожную грязь – под колеса ленивых телег,
И все кажется мне, что вослед обнажается время –
То ли миг, то ли час, то ли весь неприкаянный век.
В эту пору дождей по обочинам глина раскисла,
Разверзается твердь, обнажив сухожилья корней,
Но и правда начал в этом мире лишается смысла
И уже не нужна… Ибо – нет продолженья у ней.
Из великих метафор выветриваются сравненья,
И спасения Словом уже не приемлют всерьез.…
Завершается век, принимая свое пораженье,
И бросается вниз головой под ободья колес.
В ГРОЗУ
1
Стрелой слепящего накала,
Разламываясь на лету,
Косая молния взломала
Ночного неба черноту.
А вслед за нею, сея смуту,
Косноязычен и картав,
Весенний гром обрушил груду
Несогласованных октав,
Обрушил в ночь… И первым ливнем,
Летящим будто звездопад,
Ошеломлен и осчастливлен,
Засуетился темный сад…
И вновь, грозой озарена,
Как в ожиданье у причала,
Босая женщина стояла
У притворенного окна.
2
Дождь поредел. И вот уже
Стучат разрозненные капли.
Светает. На сырой меже
Белеют брошенные грабли.
На опрокинутом ведре
Среди ботвы у самой грядки
Дождя зеленые остатки
Мерцают в тусклом серебре.
И, как положено, промок,
Что называется, до нитки
На изгороди у калитки
Тобой оставленный платок.
МАТЬ
Шел февраль, снега свои стеля,
Затевал вечернюю поземку…
Женщина снимала с фитиля
Стылую, обугленную кромку.
За окном сугробы намело,
Метило дороги белой метой…
Тихой лампы тонкое стекло
Протирала женщина газетой…
Вот и все.
Но и за долгий срок
Суетное сердце не сумело
До конца понять ее урок.
Так случилось…
Вот какое дело…
ЗАБЫВАЮ…
Памяти матери
1
Забываю – словно убываю…
Памяти
скалистая гряда
Тянется,
как некая кривая,
Уводящая в никуда.
2
Запах золы
На пепелище –
почти нелепо:
Мог ли
в родной золе
Выжить,
выдюжить
запах хлеба,
Лучшего на земле?
Мама!
Это не знак болезни,
Которой
имени
нет,
Это
тобою
зажженный в бездне
Необоримый свет.
Запах…
Я
глаза закрываю,
Будто иду под волну,
Я
его
продлеваю
Вдохом во всю длину.
Запоминаю,
ноздри корежа,
Зная уже всерьез:
Обоняние –
это кожа.
Вся.
До корней волос.
3
Забываю – словно обрываю.
Язычок зеленого огня,
Слабая былинка полевая
Гаснет на ладони у меня.
4
Малярия
Красное с черным.
Хна и сурьма.
Что творится в нашем саду!
Осень
сошла ль с ума?
Я ли
в бреду?
Я – в малярии.
Но ты со мной -
Верой в мою судьбу,
Ладони
тыльной стороной,
Губами – ко лбу.
Красное с черным.
Хна и сурьма.
Что творится в моем саду…
Если
осень
сойдет с ума,
Руки твои
найду.
5
Забывают – будто остывают…
Но когда, в какие холода
Происходит то, что называют
Испареньем льда?
6
Похоронка
Лед на стекле.
В оплывшем слое
Дрожал и вспыхивал закат,
И в этом было что-то злое,
Как электрический разряд.
Ты – у стола…
Еще не веря…
И был чужим в твоей руке
Железный ключ от белой двери
На желтом туфельном шнурке.
Мертвые губы…
Но и такими,
Серыми как песок,
Имя.
И снова – шепотом – имя
Слог.
И еще – слог.
Слог.
И еще.
И на той же ноте,
Глуховато-сквозной,
Имя – во имя:
– Мотенька… Мотя…
Все – для себя.
Одной.
7
Забываю… В тумане сизом
Перепутал карандаши –
Развивается дальтонизм
Души.
8
Рисунок
Ни огонька
во мраке
И ни звезды
в окне –
Только листок бумаги
Нужен сегодня мне.
Веру твою несу я
И на нем,
небольшом,
Воскрешаю тебя,
рисую
Первым карандашом.
Линия лба…
губы…
Волосы будто смоль…
Скажи: я не слишком грубо?
Не причиняю боль?
Плечи твои упруги.
Трону их,
чуть дыша…
Но – ускользают руки
Из-под карандаша.
Ты же – везде,
но – где ты?
Жду тебя сам не свой…
Руки твои воздеты
Над моей
головой.
Из цикла «Забытое стихотворение»
Пять фрагментов
* * *
Пусть говорят, что это прихоть,
Фантазия средь бела дня,
С меня довольно, если ты хоть
Не осудила бы меня
За то, что каждый божий день я
Слагаю по одной строке
Забытое стихотворенье
Случайной веткой на песке.
* * *
…А ты искала лишние слова,
Слова, которых не было в помине,
И все не попадала в рукава
Невзрослого пальтишка на ватине.
А за окном ленивая весна,
Еще своей не сознавая силы,
Слепым снежком наискосок пылила…
…и медлила пространства кривизна.
* * *
Охоте к перемене мест
Не уступайте слишком часто.
Однообразие контраста
Вам тоже скоро надоест.
Вне памяти моей – что там,
Какие странные уюты,
И что вас тянет почему-то
К уже оставленным местам?..
Зачем вам эта маета
И как посмели вы решиться
В домашнем платьице из ситца
Уйти в такие холода?..
* * *
Наваждение, что ли, какое?..
Но опять и опять
Разрастается слово строкою -
Я приеду к тебе умирать…
То ли день подступает последний
И нужна благодать?..
Упаси мою душу от бредней –
Я приеду к тебе умирать…
* * *
Когда внезапно я приеду,
Какую за твоим столом
Неосторожную беседу
Мы осторожно поведем?
Какие тайны мы озвучим
И что за слово в свой черед
Всего лишь призраком летучим
В провалы пауз упадет?..
* * *
Когда уже горящая полынь
Отравит это небо голубое,
Без сожаленья старый дом покинь,
Вины не сознавая за собою.
Покинь…
Во имя памяти уйди,
Но где-то на неведомой чужбине
Окрепшею душой не осуди
Горчайший дух оставленной полыни.
* * *
И не испытав ностальгии,
О пире во время чумы
Когда-нибудь скажут другие
Другими словами, чем мы.
Напишут иные страницы,
Из коих не сразу поймешь,
Что старую ложь очевидца
Сменили на новую ложь.
И грянет чужая свобода,
Где так же не знают о том,
Что в поиске нового брода
Все тычутся в бездну шестом.
НАД ОМУТОМ
В этом омуте все обрывается болью и гневом,
Мир уже отсверкал…
Но опять и опять подменяется правое левым
В черном блеске зеркал.
Я над ним постою, опрокинутый как в сновиденье,
Где – маши не маши –
Никогда и никто ничего не свершит во спасенье
Оскорбленной души.
И чем ближе к воде, тем неведомей души невинных,
Только морок и гарь…
Поднимаю фонарь…
Чтоб хоть что-то увидеть в глубинах,
Поднимаю фонарь.
* * *
Светло – а все покоя нет,
Фонарь ночным пространством бредит,
Но кто средь бела дня заметит
Его неусмиренный свет?
Кто и в какой ночи зажег
Его на перекрестке этом?
Ах, как он борется со светом,
Безумный газовый рожок…
* * *
Ах, какая глухая пора…
Видно, выпала доля такая
И тебе не уснуть до утра,
В этой темени глаз не смыкая.
Но и в эту февральскую ночь,
В одичалом безмолвии этом
Все равно что-нибудь напророчь
По каким-нибудь тайным приметам.
Нагадай, посули, предскажи
Ну хотя бы какую-то малость…
Я сегодня поверю и лжи,
Ибо что, кроме правды, осталось?..
РЕШЕТКА ПАРКА
1
Чугунная, тяжелая, литая,
Как слажена она – торец в торец!..
А снег идет и падает не тая
На сочлененья ромбов и колец.
А снег плывет доверчиво и щедро
С уму непостижимой высоты
И с точностью, достойной геометра,
Обожествляет все ее черты.
Он повторяет все ее движенья,
Он просветляет черное литье
И как бы ищет переосмысленья
И пересотворения ее.
2
Тяжелые влажные хлопья
В почти неподвижном паренье,
И липы глядят исподлобья
На белое столпотворенье.
Глядят, не обмолвятся словом
За черной решеткой ограды,
Поскольку небесным обновам
Озябшие липы не рады.
И к белой оглохшей дороге
Холодные руки простерши,
Предчувствуют новые строки,
Что будут больнее и горше…
Голос
О чем тебе – твоя ночная птица?
О том ли, что понять уже пора,
Что лишь тобой означена граница
Между твоими «завтра» и «вчера»,
Что бесконечность не имеет целей
И знать не знает пауз и длиннот,
Что нужно становиться неумелей,
Чтоб ощутить ее немой полет?
* * *
Деревья маются, как люди,
И так же в раннем ноябре
Они подвержены простуде,
А где-то в августе – хандре.
И так же, по текущим теням
Ловя движение луны,
Они терзаются сомненьем
Или надеждою больны.
Им так же надобно причастье,
В котором истина сама
Душе даруется не властью
И не усилием ума.
* * *
Все чаще, чаще тяготит общенье,
Все чаще тянет быть наедине
С самим собой и беглые мгновенья
Подслушивать в текучей тишине.
Все ближе и желанней год от года
Тот молчаливый сумеречный свет,
В котором есть плененная свобода,
А выхода из заточенья нет…
* * *
Благословить – найти благое слово
И словом этим благо даровать,
Благодарить – вернуть его и снова
Найти в благодаренье благодать…
По кромке туч, по самому по краю
Дрожит закат… И, глядя на зарю,
Благодарю тебя, благословляю,
Благословляю и благодарю…
* * *
Немота?.. Умолчанье?.. Безвестье?.. Печаль?..
Что от века упрятано за многоточьем?..
Иль оно открывает незримую даль,
О которой напрасно и вечно пророчим?..
Я люблю этот полуугаданный знак,
Три высоких звезды, просиявших во мраке,
Три небесных огня, освещающих мрак,
Три пылинки вселенной на бледной бумаге…
* * *
Когда тобою буду я судим
И сам на этот суд уже не выйду,
Моим стихам – и только им одним! –
Я поручу вести мою защиту.
Перечитай написанные здесь
Прижизненные строчки этой книги
И на весах своей Фемиды взвесь
Предъявленные памятью улики.
Партнеры: |
Журнал "Звезда" | Образовательный проект - "Нефиктивное образование" |