I.

Открыл гараж, и у порога

Синицу мёртвую нашёл.

Сначала – жалость, а тревога –

Потом, мол, как нехорошо,

Недобрый знак… и всё такое…

Когда бы знал, конечно, спас…

И мысль кружится, беспокоя,

Как не заметил в прошлый раз?

 

Но что теперь? Стою над птицей,

В руке совок, прощаюсь с ней.

Кому ты стала проводницей

В безмолвном царствии теней?

Уже нездешняя – иная,

Не зря ты не закрыла глаз,

Чтоб там, живущих вспоминая,

Они разглядывали нас –

 

Как в беготне, в потёмках, в смуте,

Когда подхватит, закружит,

И в каждой прожитой минуте

Их вечность нам принадлежит;

И наши дни, недели, годы,

И каждый вздох, и каждый стих –

Припомнят каждый миг природы,

Припомнят нас, припомнят их…

 

 

 

II.

За рекой – река

За горой – гора.

Говори пока,

Но – пора, пора.

Холодок в груди:

Скоро снова в путь…

Ты не уходи,

Ты побудь, побудь…

 

Я к тебе привык

Сам не знаю как.

Погаси ночник,

Этот мрак – не мрак,

Этот миг – не прах,

После всех мытарств…

На твоих губах

Запах злых лекарств.

 

 

 

III. ЕЛИЗАВЕТИНСКАЯ

Больница располагает к чёрствости и цинизму.

Твоё тело – материя для исследования и оценки,

Не стесняясь, ложишься под очередную клизму,

Послушно подтягивая к животу коленки.

Равнодушно возвращаешься мимо бабушек в коридоре,

Слышишь, как ругают их задёрганные санитарки.

И тоска – чужая, и чужое горе –

Не берут, не трогают… И каталки

Вдоль стены построены рваной строчкой,

Словно очередь на вывоз, ждут только часа.

Что ни взгляд – под мёртвою оболочкой

Ни огня, ни дыма. И лишь гримаса

Равнодушной боли, терпенья, муки –

Не спасёшь, не выправишь, не отложишь…

Чья судьба решается в ультразвуке…

Измени свою, если сможешь.

 

 

 

IV.

Бессонница, и я твержу в ночи

Одной звезды таинственное имя,

И в тишине мерцают две свечи,

И пролегает вечность между ними.

И в пустоте, и в этой долгой мгле,

Которой нет и не было предела,

Я помню, та – горела на столе,

А та – в ответ ей за окном горела...

И шёпот мой, и имя то, и свет,

Верней, не свет – чуть видимые блики,

Как утешенье, как живой привет,

Возможность связи малого с великим.

 

 

 

V. СОБОРОВАНИЕ

 

Дм. Пономарёву

 

То, что кажется страшным, впоследствии станет привычным –

Разговоры спасают немного, спасают отчасти…

В синей церкви твоей, где Предвечного чувствую лично,

Где священным подсолнечным маслом мне мажут запястья,

Где свечу погасили семь раз и над горочкой риса

Прочитали семь раз… и серебряный крест целовали…

Отступает ли страх? – Он нежнее прохладного бриза,

И его разглядишь, и его распознаешь едва ли.

Но в сплетении солнечном скачет испуганный зайчик,

И щекочет живот, и внутри замирает нескоро…

Сколько тайн у Тебя? У меня – бесполезных заначек?

Сколько в чаше с елеем гранатовых зёрен кагора?

 

 

 

VI.

В этом саду яблони одичали,

В этом саду старый заросший пруд.

Жизнь продолжается, то есть, она в начале,

Словно и не жил, словно и не был тут,

Словно у этих трав, в приглушённом свете

Августа влажного, густо стоящих трав

Столько же прав на любовь и на счастье… эти

Мысли несвоевременны… словно плети

Ветви качаются, яблочной плотью став.

Корпус больничный, как звёздочка Мерседеса

В плане, повёрнут к саду одним лучом,

Смотришь в окно – всё темнее ветвей завеса,

И медсестра замаячила за плечом…

 

 

VII.

От мира хмурого, туманного

В воскресный день зашёл с утра

К портретам Блока и Тынянова

И ликам Павла и Петра.

 

Здесь, над коллегиями, мнение

Науки сводится к нулю –

Лежит трактат «Соединение

Воды со спиртом» – отступлю…

 

И что к чему тут приспособлено? –

Свечной намоленный уют,

И по-домашнему, особенно,

Свои же певчие поют,

 

И вид музейной экспозиции,

И хлебный мякиш, и вино…

Две разведённые традиции

Соединяются в одно.

 

И уличённый в прегрешении,

Уже прощённом, мыслишь вслух:

В каком процентном отношении

Здесь со Святым сомненья дух?

 

 

VIII.

Входит в марлевой маске. Я, словно

Гюльчетай , обнажаю живот.

Это доктор Наталья Петровна

Жизнь мою на поруки берёт.

 

И хоть ясен движения вектор –

Дело времени, кто укорит? –

Этот взгляд, этот чёрный прожектор,

Видит всё, да не всё говорит.

 

Но мою измеряя потерю,

Почему не схожу я с ума?

Обмани меня, доктор, поверю,

Если только поверишь сама,

 

Наколдуй, ворожи, чёт и нечет,

Дай мне веры на йоту… и вот –

Юность учит, печалится, лечит,

Зрелость знает, жалеет и ждёт...

 

 

 

IX.

Для чего этот вечер наотмашь?

Для чего этот ливень так хлещет?

Для чего этой зелени роскошь?

Я люблю бесполезные вещи,

Например: этих строк нервотрёпку,

Или заумь известных поэтик…

Но летит в ненасытную топку

Бесполезный счастливый билетик.

 

Низачем я живу, и свободно

Трачу жизнь на капризы и страхи,

Если Господу будет угодно,

Проживусь до последней рубахи,

Лишь бы видеть, как трудно и грозно

Ливень бьётся о стёкла согласно,

Утверждая, что счастье несносно,

И минувшее горе прекрасно!

 

 

 

X.

Больница – бесстыдное дело,

Где самооценка к нулю

Стремится… под марлей вспотело –

Молчу, отдыхаю, терплю.

И сумрак за окнами глуше,

Луна не заглянет сюда.

Врачам не нужны наши души,

А тело не знает стыда,

И ждёт всё ещё дорогого –

Не слова – а просто тепла,

И мучает снова и снова,

Не веря, что жизнь утекла…

И в этой дремучей истоме,

В отравленной чуешь крови –

Нет Господа, Господи! – кроме

Любви!