СЕРГЕЙ СИТКЕВИЧ – оппонент

В этой подборке Сергея, я думаю, мы имеем продолжение и развитие всех тем, думаний, переживаний, которые имели место в прошлом. Перед нами все тот же лирический герой, который готов все так же напряженно всматриваться в жизнь и, эмоционально обдумывая, все так же откликаться на каждое явление и движение. Что хорошо.

На прошлой студии при обсуждении московского поэта Сергей сказал, что тот хорошо усвоил, какой должна быть современная поэзия и пытается писать по такому лекалу, наступая на горло собственному голосу. Я бы хотел перефразировать – мы так и не выяснили, какова должна быть современная поэзия, но в последних двух подборках Сергей нащупывает свое место в ней. Не смотря на разнообразие ритмов, размеров, тем во всех текстах чувствовалось нечто общее, какая-то одна своя интонация. Сережа и не пытается стучаться в дверь завершенной классической поэзии, хотя понятно, что он опирается на всю толщу, на все богатство русской поэзии, не пытается экспериментировать со словами. Не смотря на то, что почти в каждом стихотворении сразу хватает быка темы за рога, но прямого глобального обобщения в стихах я не вижу. Тема и настроение передается через его личное переживание, через известные только ему детали жизни. И это мне в стихах Сережи очень нравится.

Мне кажется, что его дыханию органична короткая строка, не логически выстроенное законченное предложение, а короткая не законченная фраза. И поэтому стихи особенно удаются, поскольку соответствуют его внутреннему поэтическому чувству.

В первом стихотворении нет короткой фразы. И оно не понравилось, не вызвало резонанса, не «легло» как-то. И не потому, что это не его дыхание. Тут можно было бы как-то развернуть достаточно объемное стихотворение и поговорить с читателем о многом, но автор переходит прямо к выводу, слегка упомянув о турагентстве, и сообщает достаточно спорный вывод, что у нас трава зеленее. На островах Финляндии найдешь и зеленее.

 

Привычнее береза, тополь, вяз
Того же в незнакомой обстановке

 

«Того же…» мне показалось уже совсем лишенным эстетики. Хотя я рад, что у этих деревьев не отнято после берез Есенина право расти и в других странах.

«Болота,.. нас приняли» звучит как-то двусмысленно. (Смех в зале). Хотя общий смысл понятен из последней фразы: «…заедает жгучая тоска... Там было много пыли и песка...» – нет рая на Земле. У нас одно, у них другое. Жаль, тут в любом ключе: от ироничного до трагического можно было поговорить с читателем.

Второе стихотворение у меня тоже не вызвало больших симпатий, хотя

 

И даже солнце нас не догонит,

Нас не догонит, не опалит…

 

Мне кажется очень хорошей концовкой, хотя она существует как-то сама по себе. Понятно, что в предыдущих строфах нас пытаются подвести к этому выводу, но делается это через создание образа необычно быстрого движения. И этой быстроты я как раз и не почувствовал в этих полосах, в проводе, который бежит, свисая, в столбе, отсчитанном колесом, что тоже несколько пародийно…

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

Проблема, как и в первом стихотворении, в том, как выстраиваются фразы. И уместнее было написать «тех же», а не «того же». Теперь в следующем:

 

Бежит зеленая полоса,

И тонкий провод бежит, свисая

…Пускай вдали ряд домов потонет,

Пускай УАЗик вдали пылит…

 

Эти повторения сделаны, скорее всего, намерено, но это не играет. Думаю потому, что в целом фраза оказывается замусоренной: «И тонкий провод бежит, свисая, и столб, отсчитанный колесом». Слишком много всего получатся. У Сережи и раньше бывало такое нагромождение. И тут же дальше:

 

И, выше, неба кусок срезая,

Струной натянутый горизонт…

 

Есть тут некая натужность. Всё это вполне может присутствовать в стихотворении, но тогда надо рисовать целую картину. А так получается некий барочный принцип нагромождения черт, которые сами по себе не работают.

 

 

СЕРГЕЙ СИТКЕВИЧ

А начиная с третьего стихотворения, идет набор полного дыхания, своего голоса, мне начинает нравиться. Короткая фраза располагает меня полностью довериться и проникнуться переживаниями автора. Тема понятна – нелепость, абсурд нашей городской жизни, жизни вообще. Как-то естественно, без натужности, которая была в предыдущих текстах, все легко воспринимается. По кругу этой серой будничной жизни, из которой пытаешься вырваться, не находишь выхода. Ты строишь жизнь, в которой тебе самому плохо. Ничего не остается, как обратиться к слову, но и тут… «и на углу звучит к тебе не относящееся слово».

В следующем стихотворении Сергей выходит на экзистенциальные темы как бы через антиэкзистенцию . Он, как многие в юности, отдельно исследует экзистенцию души и тела. В первой строфе успешно исследует экзистенцию души. Во второй мне немножко не хватило совместных переживаний тела с душой. Но в финале все замечательно. Не буду анализировать все следующие стихотворения, но споткнулся на фразе « Ты повнимательней только надень очки». Дальше «деревья тени качали». По смыслу все ясно, но лексически – кто кого качал? Но «луны холодный янтарь» - напоминает Анненского - очень хорошо, «луна сегодня как рубль, который идет на убыль»…Очень свежая метафора, но приходится долго держать Ы после Б, чтобы не нарушить размер. Понимаю, что тут сделать было трудно…

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

Не делай, если тебе трудно. Я понимаю, что когда-то в запале можно проглотить звук или прочитать скороговорочкой … Но здесь-то этого нет. Это те тараканы, которых нужно выводить. Раньше у Сережи такое встречалось, потом вроде он стал контролировать.

 

СЕРГЕЙ СИТКЕВИЧ

Дальше опять потеряно управление: «Как корень дерева асфальт горбит». Дальше короткая рубленная фраза – очень Сережина, по-моему: «Какая роза. Какая поза. Какая проза»… Мне понравилось. И легко читается, и смысл просматривается, и картинка эстетическая хорошая. Общее впечатление симпатичное, хотя словечки очень современные.

Абсурдность нашего бытия показана несколько в другом ракурсе в стихотворении «Как древнее войско на приступ - на стапель». Жизнь как война, мы все время идем на приступ, чтобы жить, мы кого-то завоевываем, кого-то подчиняем себе, при этом кого-то теряем – на то и война. И здесь хорошо незакончено предложение: «...Ты слышал, в семнадцатом двое...». Жизнь предстает очень безысходной и трагичной штукой. Даже нет времени заметить этих потерянных бойцов и думать о смерти – совсем беспросветная ситуация. А вот стихотворение «С утра проем окна залеплен мокрой ватой»…Про эту вату еще скажут, конечно, но мне каждая строфа понравилась. Хотя я воспринял их, как пазлы, но связать их в общую картину моей фантазии не хватило.

Очень понравилось последнее стихотворение, где короткая строчка в неком экспрессионистском порыве становится жирной, где-то даже переходит в сплошную линию, где нужно – местами обрывается, держит меня в напряжении. И снова этот абсурд жизни. Настолько он невыносим, что лирический герой удивляется, что остается место для безумства творить – для полотен. После прочтения этого стихотворения уже не хотелось думать и говорить о стихах, поскольку задача автором была решена. Может быть, тут в некоторых строчках можно увидеть и оптимизм, но мне кажется, что автор не заблуждается, иллюзий не строит. А оптимизм в нем самом, который можно увидеть именно в этой строчке про полотна, что он, не смотря на все жизненные коллизии, продолжает творить.

 

НИКОЛАЙ НЕРОНОВ - оппонент  

Я воспринимал эту подборку, видимо, каким-то другим органом. Все что понравилось другим, оставило меня равнодушным, а понравилось противоположное. Я согласен, что данная подборка, наверное, переходная. Я сравнил с предыдущей подборкой и нашел, что стихи 6, 7, 10, 12, 14, 15 написаны в старой манере («Деревья тени качали», «Ни море не накроет Эрмитажа», «Как слезы по стеклу текут», «Как древнее войско на приступ», «Ограждение стройки», «Молчат облака»). Из них мне понравилось: «Как слезы по стеклу текут», двенадцатое - «Как древнее войско на приступ» - не придраться – интересно мило хорошо. «Ограждение стройки»…Ну не знаю...

И появилось новое - в первом, втором и четвертом («Мне снилось, что в Египте я», «В одну сплошную сложились длины», «Все ложь, все, что ее тревожит») стихотворениях оно наиболее ярко в этой подборке. Стих Сергея стал более напряженным. Не таким отстраненно рассуждающим, а более включенным в жизнь. Видно, что задело эмоционально, что стих стал более рельефным. Не в этих стихах, но видно, правда, что с ритмической инерцией автор не всегда справляется, когда идет ломка старого. Иногда просто рвется поэтическая ткань.

В первом стихотворении с первой же строки ритм задается просто замечательно – сильно, мощно: «Мне снилось, что в Египте я!.. Что жар…». Правда, во второй строфе «того же»… Поработать надо, и дальше с болотами не совсем гладко… Но мне не нравится, что в конце автор сдался – не финализировал , решил отыграть его по старой схеме… Не попытаться в последних строках собрать его воедино энергетически, смыслово , а так – по общелирической схеме. Жалко. Оно было бы очень хорошим. Больше всего мне понравилось второе стихотворение, потому что именно в нем эти новые тенденции приобрели более выпуклую форму. В сравнении с остальными стихами оно выигрывает. Приобретает необычайную динамику, рельефность, глубину. Да, есть натяжки метафорического плана, о многом надо подумать, но это прощаешь из-за его энергетики.

Третье стихотворение - «...Темно. Давай я никуда?..» - из тех, в которых борются разные тенденции. Первые три строфы сделаны в новом стиле, а четвертая и пятая в старом. Как это можно совмещать, мне не понятно. В первых трех рисуется образ то ли ночи, то ли утра, в которые автор и читатель погружены экзистенциально – полностью, сущностно . А дальше – уже рассуждения. Они, может быть, хороши в другой стилистике, но когда идет настолько большая энергетика, то они кажутся просто уходом в сторону, и к первым трем вообще никак не относятся по моим ощущениям.

Следующее стихотворение в новой стилистике, но в третьей строфе мне кажется недостаточно проявлено смелости – уж если «лепить горбатого», то до конца иначе чувствуется какая-то внутренняя ложь. Уж тогда писать «не понимаю, но совру: моя душа освободится, а я умру».

В следующем тоже борьба разных стилей, но эта борьба настолько разрывает поэтическую ткань, что даже слова непонятны. Первая строфа восьмого стихотворения замечательная, а дальше опять рассуждения. В тринадцатом: «С утра проем окна залеплен…» - тоже первые две строфы замечательны, особенно ритм! Однако мне непонятно, как сделана строка « Повсюду молот лишь заржавленного накрест серпа». Инверсия не вполне понятна. Последнее стихотворение хорошее, но оно в старой стилистике. Однако, мне совершенно не нравятся «полотна». Почему, например, не реклама?

Если подытожить, то прослеживается явный отход от старой поэтики. Проклевывается новая, может еще не вполне осознанная, но гораздо более честная и мощная.

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

От какой такой поэтики Сергей уходит? Что нечестного было в той – как бы поэтике?

 

НИКОЛАЙ НЕРОНОВ  

В той было много абстрактных называний, поверхностного взгляда наблюдателя – не участвующего персонажа. Можем подумать об этом, поговорить о том, о сем. Сергей отыграл тут поэтику, ищет чего-то другого.

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

Во-первых, чего нечестного в поэтике наблюдателя - созерцателя? Во-вторых, я совершенно не убежден, что та поэтика была поэтикой наблюдателя. Давайте возьмем какое-нибудь старое стихотворение и постараемся это доказать.

 

НИКОЛАЙ НЕРОНОВ

Я взял. «На стройке я – невольный каменщик».

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ ( читает вслух )

Да тут же сплошная деятельность, даже с последствиями!

 

СЕРГЕЙ СИТКЕВИЧ

В прошлой подборке все на иронии, а теперь ее нет.

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

Вот это действительно интересно! Это, может быть, и стоит принять во внимание.

 

КИРИЛЛ АРТЕМЕНКО

Я подборку прочел только сейчас – впечатления пока поверхностные. Эта подборка мне близка и интересна, так же, как и двухлетней давности. В ней немало открытий как смысловых, так и ритмических. Судя по только что прочитанному стихотворению, ирония была талантливой, неприкрытой, очевидной. Здесь же ирония немного другого рода. Не соглашусь, что ее теперь нет. Здесь приходится думать – пошутил ли так автор или это – техническая недоработка. Ирония на уровне языка. Как с тем же рублем и луной. Тем более что непроработанных, небрежных моментов много. В остальном мне кажется подборка очень добротной. Особенно мне понравилось третье («Темно. Давай я никуда?..») и одиннадцатое.

 

ОЛЬГА РЕДЬКИНА

Уже многое сказали из того, что я хотела. На мой взгляд, Сергей традиционно оптимистичен, он сам горбит эту жизнь, горбит в каждом стихе, «как корень дерева асфальт горбит». На первых трех стихах я как-то заскучала. Мне показалось как-то очень обще, а дальше вошла с ним в один ритм, видимо… Только два стихотворения для меня остались, как в непрозрачных упаковках: про мадам Бовари и розу. Я их вообще не смогла воспринять. Да, есть корявости, много общих слов типа «этот», «тот».

 

МАРИНА САВЕЛЬЕВА

Ко мне подборка попала одновременно с Кириллом. Поскольку раньше я не сталкивалась со стихами Сергея, то сказать могу всего несколько слов. Понравились мне стихотворения «Молчат облака», «как слезы по стеклу» и последнее. В первом строчка «там было много пыли и песка» меня почему-то, наоборот, тронула. Второе я не стала разбирать, но ощущение, что так оно все и выглядит, когда смотришь в окно электрички, было. Наткнулась на имя своего любимого Зенона… Это стихотворение мне понравилось, наверное, чисто ассоциативно. Стихотворение из прошлой подборки меня очень сильно тронуло. Оно мне кажется совершенно другое. Здесь неучастие и отстраненность, но может, Сергей такой человек спокойный.

 

ВЛАДИМИР БАУЭР

Марина просто мысль перехватила: хочется сказать, что автор сейчас в поиске своего стиля, интонации, своего Я и так далее. Тот текст, который сейчас из прошлой подборки прочел Сергей, реально сделан. Он явно сильнее новых стихов, хотя в них встречаются симпатичные строки и даже строфы. Но много и небрежных, неправильных строк, даже нелепых, может быть. Так по-русски не говорят. И нужно ли так держаться за эти корявости? Если над этим не работать, то не будет продвижения. Сейчас надо найти свой путь, свою интонацию… себя, пусть небрежного, неправильного в чем-то. А уже, найдя, пытаться исправлять в новых текстах. Не думаю, что на небрежностях нужно зацикливаться, важнее понять, почему нет прогресса. Пока только полуфабрикаты, хотя и с отдельными вкусностями, изюминками… Вопрос в том, почему такое происходит уже довольно давно. А интересная интонация, мне кажется, в тексте «Ни море не накроет Эрмитажа…»

 

ПАВЕЛ КАЛИНИН

К сожалению, на авторское чтение я опоздал, но должен сказать, что во время ознакомления с подборкой дома ни на чем не спотыкался. Не думаю, что Сергей не понимал, что писал – это все не случайно. Конечно, нет пределов совершенству, но мне подборка понравилась.

 

НАТАЛЬЯ СИВОХИНА

Я не буду оригинальна, если скажу, что у автора переходный период. Да, есть находки, но есть и то, за что цепляется глаз. Явно идут эксперименты с короткой строкой, с отсутствием ритма. Если еще поработать даже с этими текстами, то может получиться что-то очень хорошее.

 

МАРИНА ХОЛЩЕВНИКОВА

Мне показалось, что очень музыкальные стихи, и сильные концовки мне понравились.

 

АРКАДИЙ РАТНЕР

Разумеется, все современно и на одну тему. Но пользуется автор двумя приемами: в одном случае описывает, как все трудно и плохо; в другом – это некий его взгляд, через который мы приходим к тому же выводу. Пример второго: «И только светофора уголь / Таращится из темноты». Я не сразу понял, что красный горячий уголь… «К губам прилипло: сами, сами.../И фонарей круги желты». Вот это - его восприятие, из которого должен возникнуть дискомфорт у читателя. Или прямое действие: «Как древнее войско на приступ», о котором сказано достаточно много. Тут автор должен пройти между Сциллой и Харибдой. Во втором случае, когда описательная картина, это опасность сорваться на банальность: «трава / Все ж зеленей на наших островах». О чем говорил Сергей Ситкевич . «Молчат облака, наползая сонливо, / И ветер простуженный дует с залива» - стихотворение сделано неплохо, но сколько уже об этом писали! И ничего особенного тут нет. А Харибда – это когда он рисует собственный взгляд, а корявости мешают воспринять: «Пока ни улиц не метут…». Я ищу следующее «ни» и не нахожу. Для меня лучше сильное слово, чем сильный ритм, поэтому не считаю уж таким преступление этот «рубль». Читатель прочтет так, как надо.

 

ИРИНА ОСТРОУМОВА

У меня ощущение разгона от первых стихотворений к последним. Финальное меня просто порадовало. К сожалению, дополнительно к сказанному другими – мне мешали и грамматические ошибки, и лишние запятые, которые просто мешали воспринимать текст. В стихотворении о розе мне не понятна смена размера строфы при сохранении формы. Для меня это не оправдано. Мне до сих пор не вполне ясно – допустимо ли на обсуждениях предлагать свои варианты каких-то строк. Но в пресловутом тексте об Эрмитаже просто попросилось вместо «Из пограничной области, откуда / Как корень дерева асфальт горбит» «где корень дерева…». Тогда фраза ложится, соответствует дальнейшей стилистике. Мысль-то хорошая. Мне это стихотворение вообще понравилось, и его открытый финал. Всегда хочется домысливать больше, чем автор сказал. Меня такой подход устраивает. Не всегда могу согласиться с отсылками, например, «Твой друг, прогоревший Фауст» мне кажется возник только для рифмы к «пауз». И сильное ощущение неровностей из-за невычитанности собственных текстов.

 

НАДЕЖДА КАЛМЫКОВА

У меня тоже в этот раз ощущение, что у Сергея не хватило времени, чтобы поработать с текстами, добавить запятых, необходимых для понимания смысла, что-то сделать с этой ватой, которой окна залепили, будто для утепления. Уже говорили про единственное «ни», которое при замене на союз «и» убирает проблему: «Пока и улиц не метут». Это, конечно, досадно, но это – мелочи. А вот откровением было то, что мне могут до такой степени понравиться стихи про железо, стапель. Я читала последние стихи подборки как цельные, наполненные, не сделанные, а на одном дыхании рожденные. Для меня это мощный, до капли понятный срез жизни во всей полноте. И тут ни убавить, ни прибавить. Удивилась, что мне понравилось стихотворение про эти розы-позы…Никак не ожидала. Но для себя на компьютере перевела в одну строку первые строчки, чтобы читать – не поняла, зачем нужно было такое авторское построение, если дальше все по-другому. И мне кажется, что движение, рост автора очень ощущается.

 

ВАСИЛИЙ РУСАКОВ

Могу сказать, что благодарен Сереже за эту подборку. Я здесь обнаруживаю даже не поиск, а некоторую пробу. Он постоянно производит какие-то эксперименты. Они не всегда дают положительный результат, но совершенно необходимы, чтобы понять, что работает, что не работает. И то, что он местами сваливается – вполне естественно. В первом же стихотворении хорошее начало:

 

 

Мне снилось что в Египте я. Что жар

Там нестерпимый. Это было в детстве.

Я в снах с тех пор почти объездил шар

Земной. Как будто бы на турагентстве

Пытаясь сэкономить…

 

Все, дальше сдался. Раньше, чем считает Коля. Даже, может быть, «с турагентства». Ирония тут тоже есть, но она странным образом соотнесена почему-то с некими вставными цитатами типа «Поэтом можешь ты не быть, Но гражданином быть придется» или «Что имя мне твое, фамилия и адрес. Куда ни заведет народная тропа». Конечно, это – ирония. Здесь попытка смешно переосмыслить привычные слова. Но прежняя ирония, конечно, интереснее, чем эта. А стихотворение про ложь «Все ложь, все, что ее тревожит…» очень напоминает Датешидзе. В стихах о розе действительно надо разбираться с графикой, что уже было сказано. Уж если выбрали какую-то форму строфы, то ее надо придерживаться, иначе должно быть обосновано. Но стихи неплохие. «Как слезы по стеклу текут» замечательное стихотворение.

Не смотря ни на что, это – интересные стихи. И то, что автор пока не нащупал окончательных рецептов, может и хорошо. Когда их нащупаешь, то неизвестно, что дальше делать.

 

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

Замечание о том, что Сергей все время что-то пробует, мне кажется справедливым. Много кто вспоминается при чтении. В стихотворении про розу, коль уж используешь такие банальные рифмы, да еще подряд, то надо сильнее это обосновывать. Начало кажется чистой игрой, но потом стекает, конечно, к Введенскому. «О, бедный всадник, о, бедный конь», конечно, из его элегии. И сразу становится понятно, что эта ирония пересекается еще кое с чем.

По консистенции прошлая подборка была сильнее. Дело не во включенности, не в энергетике, не в ритмической раскачке. Сергей и начинал, как поэт интонационный. Его все время эмоционально зашкаливало, у него всегда был форсированный ритм. И на своей открытой эмоции он буквально захлебывался словами. Он не мог контролировать фразу, и в силу этого он не мог думать. Прошлая подборка была более выпуклой, поскольку эмоциональная наполненность осталась, она вылилась в иронию, а более ранние перегибы своей системы он убрал, стал справляться с фразой. Она выстроилась, стала за себя отвечать, перестала быть конгломератом противоречий и погремушек. Но там не было или было в ослабленном виде то, что Сергей пытается нащупывать теперь. Пока не очень получается. Некоторые причины я постараюсь нащупать, но главная в том, что это трудно. Николай прав, говоря о включенности, но она особого рода – Сергей пытается думать в своих нынешних стихах. И ирония его, в силу этого, не ирония ради иронии, а ирония мысли, ирония думающая. Отсюда и ссылки. Когда он теперь касается разных вещей, то они в его сознание приходят не просто, как эмоциональные сгустки, которые толкаются и требуют немедленного выхода, а как отклики на интеллектуальный контакт с чужим текстом, с культурной или просто жизненной ситуацией. Я думаю, что его тексты все, в достаточной степени, переходные именно по принципу углубления. Это происходит тогда, когда мы пытаемся нашу природную эмоциональность, порывистость ввести в какие-то границы рефлексии. В этом и проблема. Здесь должна начинаться тончайшая работа. Понятно, почему все приняли на ура старое стихотворение Сергея - там есть эмоциональный завод, да еще смешно оформленный. Но я помню, что это – не самое сильное стихотворение старой подборки и то, что к нему у меня тоже были некоторые претензии. Я помню, когда на него нападали в первое время, что, дескать, плохо и это и то, а я говорил: «Посмотрите, зато какой эмоциональный завод, как он держит интонацию!». Это было главное. Это был такой структурообразующий принцип. Теперь он пытается переходить на другой, сохраняя отчасти и этот. Теперь это принцип углубления и вдумывания в то, что он хочет сказать. И тогда начинаются большие проблемы. Вот, например:

 

Все ложь, все, что ее тревожит...

Вот этот камень - точно есть,

Увесист, осязаем кожей.

На, хочешь, - взвесь.

 

Мне понятен и интересен смысловой каркас, ясно, о чем он хочет сказать. Я не очень понял про банальности, но сразу вспомнил Пушкина, который внутри банальностей обнаруживает некий новый смысл. А дальше вот что происходит… Когда ты переходишь на некую дисциплину мысли, естественно при сохранении эмоциональности и способности на интонационном уровне ее поддержать. Сергей это замечательно умеет, у него интонация все время работает. Правда, нужно сказать, что в новых ритмических экспериментах он ее часто забивает. Это не самое сильное направление, все же надо держаться за то, что тебе присуще.

Что же происходит в этом стихотворении? Тут мы говорим об очень тонких вещах. О взаимодействии души и тела говорят с неолита. Но раз мы в это влезли, то говорить надо так, чтобы прорезалась именно наша мысль в этом месте и по поводу. Поэтому здесь сбоя не должно быть ни малейшего. Начало стихотворения действительно похоже на Дениса Датешидзе, но не с той интонацией. У него она была бы занудливее – докажите, отчитайтесь. А тут некий вопрос, некое смущение. Но… Осязаем мы действительно кожей, а взвешиваем уже ладонью – не кожей. Да, можно пролететь, читая, сознание может и не поцарапать, но эта тонкая настройка, которая незаметна, когда она есть, когда ты, как нож в масло входишь в текст, в тему. Тебя при этой тончайшей настойке ведет неподдельная честная мысль поэта… А тут она разрушается. Что значит – для нее яснее? Речь о том, что она это видит в каком-то своем истинном свете. Что для нее последний лист и пустой вокзал наполняется неким смыслом…все так. Но это и есть в банальном небанальная работа мысли, которая должна извлечь такой оттенок, такой глагол, такое определение, которое бы точно и незаметно легло. И то, что Вы хотите сказать, с одной стороны выразило бы тихим и простым образом, а с другой стороны было бы точно и тонко. А вторая половина строфы очень хорошая: «Я это только вместе с нею / Переживал». А вот это – попадание туда, куда надо. И если бы было еще яснее, еще проясненнее, Вы бы попали. «Она со мною здесь ютится», а дальше совершенно не годящаяся строка: «Но понимаю - не совру». Смотрите, как она мямлит, как она довеском сюда идет. Когда Вы держите стихотворение на тонкой, точно идущей мысли, там не может быть ни одного слова попусту. Любой довесок в подобном случае разрушает структуру. Финал хороший, но лучше бы не совсем так в лоб. Она-то освободится, а я… Вы начинаете нащупывать отношения. И тут начинаются непроявленные любовные или противоречивые отношения между двумя сущностями. Разыгрываете отношения. Здесь драма возникает, а Вы ее до конца не реализуете, хотя то, что в эту драму влезаете, что ее уже чувствуете, работаете в рамках этой заданной темы.

То же самое можно сказать почти про любое стихотворение, например, предыдущее: «Темно. Давай я никуда?..». Финал мне кажется хорошим, а начало хромает на многие ноги. Оборванная фраза может заканчиваться только многоточием. Никакого вопроса не предполагается. Это те тараканы и мелочи на уровне запятых, которые вопреки тому, что Володя советовал на это не обращать внимания, решая сразу глобальные вопросы, не дадут эти вопросы решить, если Вы их оставите. И этот вопрос немедленно мне в лоб бьет – долго читаю и не могу понять, о чем речь. Без него ясно, что задаете интимность. Я говорю об оформлении оборванного речевого куска – не о школьном оформлении предложения. Мы не додумываем то, что хотим сказать. И та тонкая настройка, о которой я говорю, и состоит из таких нюансов. Луч тонкой точной мощной мысли не пойдет без точной, тончайшей настойки. Мы работаем не с идеей, а с аппаратом. А Володя предлагает от стихов перейти к идеям стихов. Вы можете написать целую книгу «У меня была идея стихотворения» и изложить подробно свои идеи. Поэзия – чувственное дело. А любое чувственное дело, как и любовь, осуществляется в процессе поиска и касания, ощупывания глазами, умом… Вы не можете работать с неким голым образом придуманной поэтики. Она придумывается, лепится в процессе ее вылепления , настройки. Нельзя что-то придумать, а потом под это настроить словесную систему. Потому что в процессе письма вы не навязываете слову определенные условия развертывания этого слова, вы вступаете в живые отношения со словом, и тут возникает неведомое непредусмотренное открытие – нечто живое. Оно возникает в момент реакции вашего намерения и конкретных возможностей, которые дает вам осуществить слово или не дает. И более того, когда вы ощупываете эти зеркала словесные, вы иногда или зачастую понимаете, что весь ваш проект гроша ломанного не стоит. А на самом деле – вот она – истина. У вас был проект, что зеленым будет лазер, а он взял и стал красным. Заложено это в структуре смысловой: в слове, в контексте современного языка, в модусе понимания и так далее. И это есть реакция вашего настроенного сознания и реальности. Потому что до того, как вы ощупали, реальности еще никакой нет, а есть ваши фантазии, некие виртуальные миры, которых можно наплодить, сколько хотите.

Любая ярко выраженная поэтика не задумывается автором изначально, она возникает позже. Я занимался обэриутами и знаю, как они все искали свою поэтику. Это была совершенно определенная ситуация внутри этой группы, в которой определенная энергетика уже циркулировала. Они ее не придумали. Так получилось, потому что были определенные задачи и цели, даже не ими, а на Западе сформулированные. Нас сейчас и волнует то, почему получилось хорошо или плохо. У Друскина есть такой термин «не случайная случайность». Она возникает тогда, когда вы с одной стороны включены в определенный поиск, за вами стоит некая идея, экзистенция, за тем, что вы пишите, и надо найти, выразить себя, высказать эмоцию. Вы мотивированны судьбой, у вас есть концепция. Но дальше в столкновении с материалом, начинается жесточайшая коррекция того, что вы есть. И вот из этого и вылепляется та единственная форма, которая в итоге получается или не получается. Речь о том, что Сергей на переходе. Что ирония снижается потому, что он идет к серьезному. Думаю, здесь утяжеляется процесс интеллектуальной работы. Он думает, думает по разным поводам, поэтому и привлекает сюда то Анненского, то Введенского, то еще кого-то. И пытается иронизировать с помощью ссылок из Некрасова или кого угодно другого. Диапазон этой работы существенно расширился, но и вызвал разрывы, что и является главной проблемой Сергея. Дисциплины правильного словоупотребления и запятых нет. Все вопросы решаются, только их так или иначе надо решить. Эту настройку разваливают именно эти мелкие, нерешенные в огромном количестве вопросы. Кому-то интересна природа, а кому-то искусство. Мы занимаемся искусственным делом. Если бы мы занимались природой, то с себя надо было бы все снять и в пампасы. Никто из певцов природы и руссоистов не способен сам пастись в пампасах. Мы только умеем ностальгировать по поводу природы в чистом виде. Никакой природы в чистом виде уже нет, а есть природа природствущая и природа оприродованная .

Давайте посмотрим, как все у Сережи работает.

 

Темно. Давай я никуда?..

Подтянутый ремень - не туго ль?

И это «не туго ль?» сразу начинает Сережей владеть. Только что было так буднично и просто и вдруг «Шагай. Вселенной нагота…» - очень выспренно. «И только светофора уголь таращится из темноты». Дело в том, что таращиться может не уголь, а око. К сожалению, любая оригинальная метафора, не банальность имеет тенденцию выпирать. А если ваша главная задача не продемонстрировать, как вы умеете выпирать, а все же настроить этот лазер мысли… А тут он есть, поскольку разговор о серьезных вещах, что дальше выяснится, то тогда этот светофор-уголь, который таращится, избыточен. Я чувствую, что здесь чего-то не хватает. Не хватает какой-то чистоты взгляда. Потому что Сережа еще и начинает приискивать оригинальную рифму к этому «уголь». Потому что он никак не может отойти от форсирования, от сильных средств. Пожалуйста. Но тогда надо понимать, что сильные средства проходят на поэзии эмоциональной, а на мыслительной – нет. Она иначе организована, там иначе кантилена выстраивается.

 

К губам прилипло: сами, сами...

И фонарей круги желты,

Болезненны, как под глазами.

 

 

Весь образ утянут на фонарь, и дальше я должен вынуть его из текста и рассматривать, думать о нем – какой он – желтый или серо-буро-малиновый, почему он здесь? Любой прием не существует для самого себя, сам по себе – он существует для чего-то. В итоге его приема остаются круги под глазами и теряется смысл высказывания. Бывают стихи на белиберде, но это если вы сначала пройдете стадию точного называния, потом дойдите до того, чтобы каркас мысли оставался, а потом решитесь на смелость, когда вы превратите это как бы в белиберду, как это делал Введенский, оставляя все же смысловой каркас. Но пока ресурсов для этого просто нет. «Пока ни улиц не метут»… Правильно сказали – не хватает следующего «ни». А вот если было бы многоточие, то интонация поддержала бы.

 

Завода неприступна крепость;

И за собою в темноту

Потянет воющий троллейбус

Стальную режущую нить,

Что никогда не оборвется...

 

Про нить уже хорошо – тут и появляется мысль о неприступности бытия в его неотменимых формах, что так оно и протянется. Не разорвать. И даже просто места нет, куда можно деться.

 

Поэтом можешь ты не быть,

Но гражданином быть придется.

 

Это я скорее даже одобряю. Сказано с таким надрывом, язвительностью. У Некрасова «обязан», а тут вообще никуда не деться – придется.

 

Ночь. Остановка. Полшестого.

И на углу звучит к тебе

Не относящееся слово.

 

А здесь очень точное попадание. На самом деле он написал «Пророка». И мысль шла в этом направлении. Была такая интеллектуальная задача – рассмотреть, что такое пророк сегодня. Он думал о судьбе пророка, о своей судьбе, когда вместо того, чтобы остаться дома и писать, должен затягивать ремень и идти туда. А кто он по всему заданию этого стихотворения? Он – тот самый пророк, который… И прекрасно, если он об этом не думал. Я вам рассказывал, как это происходит… Стихотворение – это система линз и зеркал, которые в итоге показывают тебе твое собственное отражение, которое ты не видел. Показывает образ твоего мышления, судьбу, пророчества. Это выход из узких границ твоего бытия и мышления. Поэтому и был крик «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!». А когда есть точные попадания, то смотрите, как мгновенно начинают собираться все образы разного поэтического стояния: «Ночь. Остановка.» - ясно, что «Улица. Фонарь. Аптека», где «гражданин» - там Некрасов, «И на углу звучит к тебе не относящееся слово» - ясно – «Духовной жаждою томим» и «воззвал», а к тебе оно уже не относится. И начинается вообще замечательная модель ситуации: а к кому же оно относится? Страшнее даже, чем у Блока, потому что уже нет того, к кому могло бы относиться. И не надо сюда подверстывать конкретные черточки, например, с красным запрещающим светофором. Здесь важно было вначале гармонизировать то, о чем я сказал. И тогда бы оно полностью выстроилось, тогда бы возникла та тонкая настройка, о которой я говорил.

«Как слезы по стеклу текут» - одно из лучших стихотворений. Здесь как раз этих провалов нет, и поэтому есть настройка.

 

Как слезы по стеклу текут,

Текут извилистые тени.

Там кто-то плачет наверху

С сезонной жалостью осенней.

Это мне очень нравится.

 

Грузней накопленных обид

Там небо, что к земле прижалось.

Ты не один. Ты не забыт.

К тебе испытывают жалость.

 

Это чистый Анненский, но у него было бы со знаком минус – я всеми покинут, а здесь ты не один пришел домой – «в этот лунный холод» – к тебе испытывают жалость.

 

Своею тяжестью томясь,

Там капли вниз, к земле, стремятся...

Это очень хорошо сказано, как капли, томясь тяжестью, стекают. Вот отношения, которые возникают внутри простых и банальных слов.

 

Все это превратится в грязь

Когда они соединятся.

 

– без ложки дегтя Анненского не обойтись.

Должен сказать, что и последнее стихотворение «Молчат облака, наползая сонливо» тоже оставило благоприятное впечатление. И вообще, здесь много симпатичных мест. Еще плюсом отметил: «С утра проем окна залеплен мокрой ватой». Но понимаете – «залеплен» не вполне точное слово – возникает мысль, что кто-то залеплял щели в окне. Но здесь опять прочитывается образ Анненского. И ритмическая раскачка мне симпатична.

 

С утра проем окна залеплен мокрой ватой.

В механике часов кончается завод.

Кончается зима. Две тысячи девятый

год.

Мы наговорили Сереже много всякого. Он теперь с этим будет разбираться. Но думаю, что пугаться некоторого ослабления не стоит, а следует присмотреться к тому, что поставленные задачи требуют большего напряжения. Ваша задача теперь – не утратив ту эмоциональность и энергетику интонаций, которая была, перевести ее в новый регистр. Добавить в нее ту самую точность, о которой я сегодня говорил. Лучше щупать, лучше чувствовать, лучше взвешивать, что происходит на уровне небольших смещений на уровне фразы, знаков препинания в тексте. А для этого Вам необходимо начать анализировать, что делают другие и Вы сами. Для этого Вам немедленно надо начать говорить и писать об этом. Вам не хватает рефлексии. Надо отвечать за свои слова. Когда Вы встаете на дорожку думания , то удельный вес каждого слова увеличивается.

 

← тексты