* * *

Уже ни second hand, a third,

Как бабьим летом розы завязь.

Не будь я лысым, был бы сед.

А ты испытываешь зависть,

Что написал как молодой.

Я просто родился поэтом

Под Вифлеемскую звездой.

Жаль, поздно разузнал об этом.

 

 

* * *

При незнакомом слове «каркаде»,

Я нильского представил крокодила.

В зеленой дурно пахнущей воде

Моим воображением водила

Злость на начальство и двоих коллег,

В Египте бывших с авторским надзором.

 

«Подписано!» - мне позвонил Олег

(На улице лениво таял снег,

По телеку безумствовал Невзоров), -

В работе министерство, мы, ЦветМет.

Загранпоездки и крутые бабки».

(Его убили через восемь лет

За Ниву и торговые палатки).

 

А каркаде – своеобразный чай.

Вчера на распродаже сгоряча

Коробку взял в соседнем магазине.

Плыла домой довольная душа,

А джип – чероки, мимо прошуршав,

Чуть дальше сшиб какого-то разиню.

 

 

***

«Вас люблю, - говорю, - дорогая»,

Душу ложью опять загубя.

Упирается осень рогами

В заволоченный край декабря.

 

На канал, утром твердый и хрупкий,

Водопад опрокинув чернил.

Дед Мороз с этой стервою трубку

Мира, верно, вчера раскурил,

 

И, манкируя долгом, негодный

Растерял свою белую рать.

Хмурый город в дурную погоду

Заставляет безудержно лгать,

 

Из ботаника циника корчить,

Выдавая за ситец парчу.

Я бессонницей летнею ночью

За ошибки свои заплачу.

 

 

Пикник в Саянах

Двоилась сопка в душном мареве.

Не след крутить любовь, когда

На вас проклятый накомарник

И неизбежный крем «Тайга»,

 

А на термометре под тридцать.

До первой в августе грозы

Жара в Хакасии продлится.

Здесь вызревают арбузы.

 

Слова выталкивали губы.

Увы, то были не стихи.

Подумал: «До чего же грубы

Из Горного выпускники».

 

На мох наброшены ветровки.

Хрипит кассетник про коней.

Мне до конца командировки

Осталось восемнадцать дней.

 

Пошла привычная рутина

Веселья выходного дня.

Лишь месяц – старая скотина –

Как будто осуждал меня.

 

 

* * *

Звезды, если с крыши, ближе

Или если крыша едет.

Рыжий лис поленья лижет.

Разрешите, dear lady ,

 

Предложить стаканчик грога

Для согрева и настроя.

Мы отправимся в дорогу,

А потом нас станет трое…

 

А потом осенним утром,

Рассмотрев с вершины горней,

Как на юг стремятся утки,

Как ломают берег волны,

 

Пенье ангелов услышав,

Счет опять начнем сначала…

Поплыла по небу крыша.

Словно чайка над причалом.

 

 

Фантазия на темы А. Блока

Мне на полночи небылица

Приснилась как-то: без числа

Бродили в поле кобылицы.

Нагая девушка пасла.

 

Достала из холщевой сумки,

И протянула хлеб ржаной…

На поезде вторые сутки

Я ехал с сыном и женой.

 

Снаружи порченой иконой

Плыла загаженная степь:

Отвалы, свалки, терриконы.

Колеса отбивали степ.

 

Штамповано стучали рельсы.

Толкался бес, пихал в ребро.

Как зуб гнилой заныло сердце.

Бог явно не давал добро.

 

Накрыться может отпуск в Сочи!

В купе ломилась с воем мгла,

Скиф меч точил и рожи корчил

Внизу у левого угла.

 

А руки - ноги как из ваты.

Что, раскатал губу? Кабы…

Какие, к черту, азиаты,

Мы долга нашего рабы,

 

Колодники с ярмом на шее…

Взошел день во спасенье мне,

И встречи с морем предвкушенье

С барашком белым на волне.

 

 

В ссылку

Поэт при троне не поэт,

А прах, как выигрыш в лотерее.

Прижал нас к берегу Борей,

Мы якорь бросили в Пирее.

 

Грузился третий легион,

Направленный в Арам, наверно.

Я и центурион Тирон

Зашли поговорить в таверну.

 

Волы тянули чью-то кладь,

Раб собирал кружки металла.

Тирон все силился понять,

Чего мне в Риме не хватало.

 

Мы с ним не виделись сто лет,

Мой самый близкий друг по школе.

Менялись чаши на столе.

Я о политике заспорил,

 

Что делать, вечно был болтун.

И нет, чтоб каяться для виду!

Чуть успокоится Нептун,

Смогу продолжить путь в Тавриду.

 

 

Возможности SKYPE

Мой старший сын присутствует в сети.

Нас младший обеспечивает связью.

Я перед ними растекаюсь квази,

О том что счастлив, ибо «посетил

Сей мир в его минуты роковые»,

Что до конца «боролся и искал»,

Что «честь и совесть – главный капитал»,

Что «не сгибалась дерзостная выя».

 

Короче, сыплю ворохи цитат,

При этом понимая, детский сад,

И тот не убедишь подобной лажей.

Но юность снисходительна и, даже,

Со мною развивает диалог.

Когда б что путное сказать я мог!

 

 

Голанские высоты

Вполне нормальные высоты.

Блиндаж - глубокая нора.

Недорасслышал, чья пехота

Стояла насмерть тут вчера,

 

Южнее Бреста и Орешка.

Чья здесь расплавилась броня.

Сфотографировал, замешкался;

Потом автобус наш гонял

 

По серпантину километры

Над Полем Слез обзора для:

Внизу руины Эль-Кунейтры,

Правей ничейная земля.

 

Она зерно в себя просила,

Так под Воронежем Россия

Молила дать ей урожай.

И плакалась в жилетку Сирия:

Израйль ей снова угрожал.

 

 

 

Ле Хаим* !

Яффа разрушена до основания

Еврейский народ истреблен полностью

(Древнеегипетский папирус. Первое небиблейское упоминание евреев)

При взрыве пляжной дискотеки в

Тель-Авиве напротив отеля Царь Давид

погиб 21 тинэйджер в основном из СНГ

(из Интернета)

 

Было тридцать им попарно

И осталось навсегда.

Ноги мне песок ошпарил,

Но ожог сняла вода

 

Серфингист узоры чертит.

Как Нептуновы зрачки

По камням елозят черти –

Вездесущие рачки

 

Человеки, в вечность канем.

Время к вечеру бежит.

Розлил в стаканы: «Ле Хаим!»

В прошлом петербургский жид.

 

Жизнь ему подходит вроде,

Если только мне не врет.

(Он секьюрети при входе,

Рядом с ним шахид рванет),

 

Шрам украсил щеку шкафа.

«Юльке передашь привет».

От холмов старуха Яффа.

(Ей четыре тыщи лет)

 

В душном сумраке в долину

Потихонечку стекла,

Обняла Царя Давида –

Храм бетона и стекла,

 

И пошла гудеть потеха:

Смех и вопли, визг и вой.

Пляж. Руины дискотеки.

Звездный свод над головой.

 

******************************

В детском зале Яд Вашема **

Звездный свод над головой.

 

 

Морской фасад

От метро вдоль Смоленки к заливу идти,

По пути пересчитывая граффити,

Через хаос в железобетонный кряж:

Лифт, площадка, пентхаус, двадцать первый этаж.

Встретят Петр, одна из великих княжон:

«Новый город успешно уже заложен».

(У Синего моста в ломбард Адамант?).

«Любые квартиры в лучших домах!» -

 

Щит рекламный средь мусора чахнет,

Флаг зачем-то из кучи торчит,

И кружат над помойкою чайки,

Как у койки больного врачи.

 

 

Монолог бывшего резидента бывшего бульвара Профсоюзов

Пейзаж времен застоя, городской.

На веках слезы, как от лука с перцем.

Фонарный мост, что за Большой Морской,

(Был улице однофамильцем Герцен),

 

Гараж горисполкома, где манеж,

Архив в синоде, дальше невский берег,

И перечислить не смогу, хоть режь,

Конторы во дворце у Кочубея.

 

Сейчас бесспорно лучше, чем тогда.

Санкт - Петербург не Ленинград, но только,

Попался бы мне в руки этот гад,

Что зачинал в год оный перестройку.

 

 

* * *

Граф из графина наливает ту,

Которой заполняются графины.

Стило мое отправилось на штурм

Мне чуждой поэтической вершины.

 

Ну не стило, а современней – кла-

виатура в сопряженье с мышью.

Не той, что Микки – Маус, Бони – Клайд…

Короче, воротимся к теме выше.

 

Графиня отодвинула графин.

Граф бросил: «Где тут были пистолеты?».

Графиня констатировала: «Фин-

план безнадежно канул в лету,

 

Через неделю мы разорены.

А бизнесмены кормятся ногами,

И не просиживают зря штаны.

Мужчина знал бы, делать что с наганом.

 

Уж лучше б я стояла у лотка

На улице, у рынка у Черкизо...

Или моталась по отелям, как

Подруга монастырская, маркиза .

 

Нет, надо было указать на дверь,

Как свекор и муж приданное проели…»

Сказал граф: «Дорогая, экстерьер

Не даст Вам заработать на панели».

 

Взметнулась буря. Мощная рука

Успешно запустила мужу в темя

Почти ополовиненный стакан.

Под аккомпанемент программы время

 

Молила дочка: «Мама не ори».

Меццо сопрано перекрылось басом…

Так гибелью закончат все они

Мерзавцы новых русских высших классов.

 

обсуждение →

---

* букв. «За жизнь» - традиционный тост.

** Музей Катастрофы в Иерусалиме