PATIENTI

(терпение)

 

1.

Открыл гараж, и у порога

Синицу мёртвую нашёл.

Сначала – жалость, а тревога –

Потом, мол, как нехорошо,

Недобрый знак… и всё такое…

Когда бы знал, конечно, спас…

И мысль кружится, беспокоя,

Как не заметил в прошлый раз?

 

Но что теперь? Стою над птицей,

В руке совок, прощаюсь с ней.

Кому ты стала проводницей

В безмолвном царствии теней?

А может, вестница иная,

Не зря ты не закрыла глаз,

Чтоб там, живущих вспоминая,

Они разглядывали нас –

 

Как в беготне, в потёмках, в смуте,

Когда подхватит, закружит,

Как в каждой прожитой минуте

Их вечность нам принадлежит;

И наши дни, недели, годы,

И каждый вдох, и каждый стих –

Припомнят каждый миг природы,

Припомнят нас, припомнят их…

 

 

2.

За рекой – река,

За бугром – бугор.

Говори пока,

Это мне укор.

Холодок в груди:

Скоро снова в путь…

Ты не уходи,

Ты побудь, побудь.

 

Я к тебе привык

Сам не знаю как.

Погаси ночник,

Этот мрак – не мрак,

Этот миг – не прах,

После всех мытарств…

На твоих губах

Запах злых лекарств.

 

 

3. ЕЛИЗАВЕТИНСКАЯ

Больница располагает к чёрствости и цинизму.

Твоё тело – материя для исследования и оценки,

Не стесняясь, ложишься под очередную клизму,

Послушно подтягивая к животу коленки.

Равнодушно возвращаешься мимо бабушек в коридоре,

Слышишь, как ругают их задёрганные санитарки.

И тоска – чужая, и чужое горе –

Не берут, не трогают… И каталки

Вдоль стены построены рваной строчкой,

Словно очередь на вывоз, ждут только часа.

Что ни взгляд – под мёртвою оболочкой

Ни огня, ни дыма. И лишь гримаса

Равнодушной боли, терпенья, муки –

Не спасёшь, не выправишь, не отложишь…

Чья судьба решается в ультразвуке? –

Измени свою, если сможешь.

 

 

4.

Бессонница, и я твержу в ночи

Одной звезды таинственное имя,

И в тишине мерцают две свечи,

И пролегает вечность между ними.

И в пустоте, и в этой долгой мгле,

Которой нет и не было предела,

Я помню, та – горела на столе,

А та – в ответ ей за окном горела...

И шёпот мой, и имя то, и свет,

Верней, не свет – чуть видимые блики,

Как утешенье, как живой привет,

Возможность связи малого с великим.

 

 

5. СОБОРОВАНИЕ

Дм. Пономарёву

 

То, что кажется страшным, впоследствии станет привычным –

Разговоры спасают немного, спасают отчасти…

В синей церкви твоей, где Предвечного чувствую лично,

Где священным подсолнечным маслом мне мажут запястья,

Где свечу погасили семь раз и над горсточкой риса

Прочитали семь раз… и серебряный крест целовали…

Отступает ли страх? – Он нежнее прохладного бриза,

И его разглядишь, и его распознаешь едва ли.

Но в сплетении солнечном скачет испуганный зайчик,

И щекочет живот, и внутри замирает нескоро…

Сколько тайн у Тебя? У меня – бесполезных заначек?

Сколько в чаше с елеем гранатовых зёрен кагора?

 

 

6.

В этом саду яблони одичали,

В этом саду старый заросший пруд.

Жизнь продолжается, то есть, она в начале,

Словно и не жил, словно и не был тут,

Словно у этих трав, в приглушённом свете

Августа влажного, густо стоящих трав

Столько же прав на любовь и на счастье… эти

Мысли несвоевременны… словно плети

Ветви качаются, яблочной плотью став.

Корпус больничный, как звёздочка Мерседеса

В плане, повёрнут к саду одним лучом,

Смотришь в окно – всё темнее ветвей завеса,

И медсестра замаячила за плечом…

 

 

7.

От мира хмурого, туманного

В воскресный день зашёл с утра

К портретам Блока и Тынянова

И ликам Павла и Петра.

 

Здесь, над коллегиями, мнение

Науки сводится к нулю –

Лежит трактат «Соединение

Воды со спиртом» – отступлю…

 

И что к чему тут приспособлено? –

Свечной намоленный уют,

И по-домашнему, особенно,

Свои же певчие поют,

 

И вид музейной экспозиции,

И хлебный мякиш, и вино…

Две разведённые традиции

Соединяются в одно.

 

И уличённый в прегрешении,

Уже прощённом, мыслишь вслух:

В каком процентном отношении

Здесь со Святым сомненья дух?

 

 

8.

Входит в марлевой маске. Я, словно

Гюльчетай, обнажаю живот.

Это доктор Наталья Петровна

Жизнь мою на поруки берёт.

 

И хоть ясен движения вектор –

Дело времени, кто укорит? –

Этот взгляд, этот чёрный прожектор,

Видит всё, да не всё говорит.

 

Но мою измеряя потерю,

Почему не схожу я с ума?

Обмани меня, доктор, поверю,

Если только поверишь сама,

 

Наколдуй, ворожи, чёт и нечет,

Дай мне веры глоток – оживу!

Юность учит седины и лечит,

И спасает меня наяву.

 

 

9.

Для чего этот вечер наотмашь?

Для чего этот ливень так хлещет?

Для чего этой зелени роскошь?

Я люблю бесполезные вещи,

Например: этих строк нервотрёпку,

Или заумь известных поэтик…

Но летит в ненасытную топку

Бесполезный счастливый билетик.

 

Низачем я живу, и свободно

Трачу жизнь на капризы и страхи,

Если Господу будет угодно,

Проживусь до последней рубахи,

Лишь бы видеть, как трудно и грозно

Ливень бьётся о стёкла согласно,

Утверждая, что счастье несносно,

И минувшее горе прекрасно!

 

 

10.

Больница – бесстыдное дело,

Где самооценка к нулю

Стремится… под марлей вспотело –

Терплю.

И сумрак за окнами глуше,

Луна не заглянет сюда.

Врачам не нужны наши души,

А тело не знает стыда.

И в этой дремучей истоме,

В отравленной чуешь крови –

Нет Господа, Господи! – кроме

Любви!

 

 

PS.

Стихи – не китайская мудрость, не сон,

Не обморок чувств, не паренье,

Но это – плывущий в Колхиду Ясон,

Зиянье и пенье.

Но это – работа гребцов, и хлопок –

И вздох парусины распятой,

Ворованный воздух, солёный глоток

С двойной переплатой…

 

Стихи – затихающий ночью состав,

Вагонов железная сцепка,

И звука и смысла мучительный сплав,

И опыт, усвоенный крепко,

И пламень и лёд, и вода и вино,

Полынь обожжённого лета,

И вор, под плащом проносящий руно,

И речь без ответа…

 

______________

 

 

 

* * *

Обомлел от жары золотой инжир,

И струится мягкий, как масло, мёд.

Никуда не денешься от жары,

И жара, как женщина, силы пьёт,

И жильё снимается на три дня,

И хозяйки голос певуч, высок…

Подступает море, берёт меня,

И выносит пьяного на песок.

 

Этих дней свободу – сплошной запой –

Не купить за деньги, ни даром взять,

Если жизнь оплачена, то собой…

А над нами небу гореть, сиять…

И стишок стечёт с твоего пера,

Продолжая звуки ковать и гнуть,

И хозяйка скажет тебе – пора…

И себя, счастливого, не вернуть.

 

 

* * *

Сергею Николаеву

 

Твоих стихов священный бред

Мне речью кажется неловкой,

Но смысла тающего след

Уже тревожит недомолвкой.

 

Ты, обходя сугробы слов,

Торопишься, порою злишься,

Нет-нет, да и проговоришься…

И этот радостный улов –

 

И оправдание, и смута,

Твоя счастливая минута

И утешение, но ты

 

Не сам собою звук находишь,

И понимания зародыш

Зовёт тебя из пустоты.

 

 

* * *

Как мало дано, как заманчив опасный простор,

И море для новой судьбы умыкнуло Елену,

Но плачет сестра, завернув в покрывало топор,

Готовя постылому счастью замену.

 

Будь лучше блондинкой Еленой – уйди от меня,

Взойди на корабль с легкомысленной светлой улыбкой,

Скрывается солнце на дне уходящего дня,

И прячет лучи в этой влаге шумящей и зыбкой.

 

Не будет тебе ничего – ни кола, ни двора,

Ни вечной любви, ни гремящего медью оркестра

На пристани тесной… всё было вчера,

А счастье не помнит вчерашних, сестра Клитемнестра.

 

 

* * *

С. М. Шаповалову

 

Строительные оси, котлован,

Еловый тёс пустили на обноски –

Разбивка корпуса. КАМАЗов караван

Гудит и громыхает – валят доски,

Едва качнувшись, проползает кран,

Йод ржавчины, крепёжные полоски…

 

Мешает всё. Складной проекта лист

Исчиркан красным. Сферы нынче хмуры.

Холодный снег примят, геодезист –

Ах, зябко! – держит прутья арматуры –

Йоп… – думает – кувалду позабыл…

Лоскочет проволока, и дыханья пыл –

Очки вспотели – облаком жемчужным

Вокруг лица (Творец среди небес!).

Испуганно качается отвес,

Чуть тронь, двойным коротким полукружьем.

 

Шестой творенья день, в раю пока

Адама нет, ему ключей не дали.

План воплощается и твёрдая рука

Одним движением рисует вертикали.

Весь разум, опыт выстраданный весь,

Ампира чёткость и романтику модерна,

Лишь присмотрись, овеществляют здесь

Однообразно, тупо, планомерно…

Весомо, достоверно…

 

 

* * *

Фессалийские апельсины, прохладный сок,

Сладко-липкие пальцы, бархатный март,

Развязался асфальтовый поясок

И автобус туристов зовёт на старт.

Эти ивы-оливы, пиний переполох,

Эти камни Сизиф ли таскал, гигант,

Капителей коринфских чертополох,

Ты, конечно, поправишь меня – акант…

Это оторопь, это тревога, страх,

Что не всё увидим, не всё поймём.

Вдоль обрыва-провала ползём в горах,

За подъёмом спуск в голубой проём.

 

обсуждение →